«Новая русская школа» в историографии Французской революции XVIII в.

«Новая русская школа» в историографии Французской революции XVIII в. — распространённое в научной литературе наименование профессионального сообщества постсоветских исследователей данной темы^[1]. «Новая русская школа» характеризуется методологическим плюрализмом, акцентированным отмежеванием от идеологически и политически окрашенных трактовок Французской революции и стремлением рассматривать её в неразрывной связи с последующим периодом Наполеоновской империи. Работы историков этого направления широко представлены на страницах международного научного издания «Французский ежегодник», в сериях монографий «Мир Французской революции» и «Эпоха 1812 года» издательства РОССПЭН, а также регулярно публикуются во французском журнале Annales historiques de la Révolution française^[2].

Предыстория

«Русская школа»

Изучение Французской революции в России берет начало с 6 сентября 1868 года, когда В. И. Герье начал читать курс лекций по истории революции в Московском университете. В последующие три десятилетия В. И. Герье, И. В. Лучицкий, М. М. Ковалевский, их ученики, а затем ученики их учеников, создали одну из ведущих в мировой историографии революции научных школ, получившую название «русской школы» (école russe). Характерной особенностью «русской школы» был идейный и методологический плюрализм: ее представители варьировали в своих трудах разные методы и подходы, следуя исключительно собственным вкусам и предпочтениям. Другая важная черта «русской школы» абсолютная интеграция в мировую науку. Российские историки ничуть не в меньшем объеме, чем французские, использовали в своих работах материалы центральных и департаментских архивов Франции, а потому в конце XIX — начале XX веков большинство основных трудов русских ученых по данной тематике были переведены и опубликованы во Франции)^[3].

Советская школа

Пришедшая после 1917 года на смену «русской школе» советская школа историков Французской революции, напротив, существовала практически в условиях автаркии от мировой исторической науки. С установлением «железного занавеса» советские историки Французской революции лишились возможности регулярно работать во французских архивах. Если в конце 1920-х годов и в 1960-е — 1980-е годы некоторым из советских исследователей и давали разрешение на зарубежную научную командировку, то даже такое посещение изучаемой страны ограничивалось, как правило, несколькими неделями. В отсутствие полноценного доступа к зарубежным архивам советским историкам приходилось разрабатывать те относительно немногочисленные фонды французских исторических документов, что ранее различными путями попали в Россию. Но даже при изучении их возможности советских исследователей были существенно ограничены необходимостью использования исключительно марксистской методологии. Поэтому подавляющее большинство появившихся в СССР многочисленных работ по Французской революции оказалось вне основного русла развития мировой историографии. За границей почти ничего не знали о происходившем по другую сторону «железного занавеса», а если и узнавали, то сочинения, которые предлагали в большинстве своем марксистско-ленинское «переосмысление» вышедших на Западе исследований, не производили, как правило, большого впечатления на зарубежных коллег. Исключением из этого общего правила стали только работы Я. М. Захера, В. М. Далина и А. В. Адо, получившие в силу разных причин широкое международное признание^[4].

Становление «Новой русской школы»

Смена исследовательских парадигм и поколений ученых в российской историографии Французской революции началась в 1980-е годы и позднее получила в научной литературе наименование «смена вех» (changement de jalons)^[5] по названию статьи А. В. Чудинова, где были проанализированы эти процессы^[6]. Уже в 1995 году бесспорный тогда лидер российской историографии Французской революции А. В. Адо констатировал радикальное изменение научных парадигм:

« Советская историография Французской революции завершила свое существование. На смену ей идет становление новой российской историографии Французской революции. Она не утрачивает преемственности с наиболее позитивным наследием историографии советской, но она принадлежит уже к иному времени и имеет свое особое лицо».

— Адо А.В. Письмо профессору Шен Ченсиню // Вестник Московского университета. Сер. 8, история. 1996. № 5. С. 32.

Направления исследований учёных «Новой русской школы»

Представляя собою третий этап развития российской историографии Французской революции, «новая русская школа» сохраняет преемственность с обоими предыдущими. С «русской школой» ее сближают полный методологический плюрализм и плотная интеграция в международное научное сообщество. Преемственность с советской школой прослеживается в тематике части проводимых ею исследований. К настоящему времени в развитии «новой русской школы» можно выделить два периода, характеризующихся разной тематикой исследований.

1990-е — 2000-е годы

Во второй половине 1990-х — в 2000-х годах основные направления исследований «новой русской школы» определялись стремлением ее представителей сформировать собственную идентичность, отличную от советской школы, а потому отчасти являли собою прямое или косвенное отрицание научных установок таковой. Этим был обусловлен повышенный в этот период интерес российских историков к практически не изучавшейся в советское время, а лишь «изобличавшейся», консервативной и «ревизионистской» («критической»)^[7] историографии Французской революции. Критическому осмыслению подверглась также история самой советской историографии^[8].

Другое направление исследований историков «новой русской школы» также представляло собою диалектическое отрицание или, скорее, развитие научного наследия советской историографии Французской революции. Если для последней был характерен своего рода «якобиноцентризм» — повышенное внимание к левым политическим группировкам, то усилия представителей «новой русской школы» в этот период концентрировались на изучении широкого спектра политических сил, находившихся правее якобинцев: фельянов^[9], конституционных монархистов^[10], термидорианцев^[11], роялистов^[12] и вандейских повстанцев^[13]. Вместе с тем, продолжалась разработка и таких традиционных для советской историографии тем, как история социалистических идей^[14] и якобинцев^[15], но на иной, более широкой, методологической основе.

2010-е — 2020-е годы

С 2010-х годов в центре исследовательских интересов российских историков Французской революции находятся научные проблемы, уже напрямую не связанные с наследием советской историографии. Преемственность с последней сохраняется только в стремлении рассматривать в неразрывной связи историю Французской революции и Наполеоновской империи, как это делал советский историк В. Г. Ревуненков, и в продолжении традиции изучения истории социалистических и коммунистических идей во Франции конца XVIII — начала XIX веков. В 2010-е — 2020-е годы российские исследователи изучали деятельность социалистов К.А. Сен-Симона и сенсимонистов ^[16], революционного коммуниста Г. Бабёфа ^[17] и автора малоизвестной коммунистической утопии П. И. Жонес-Спонвиля ^[18].

Одним из приоритетных направлений в 2010-е годы были имагологические исследования, осуществляемые на материале Французской революции и Наполеоновских войн, то есть изучение образа Другого и, прежде всего, образа Врага^[19]. Значительное влияние на расширение тематики исследований представителей "новой русской школы" в 2020-е годы оказало сотрудничество с ведущим британским специалистом по истории Французской революции и Наполеоновских войн А. Форрестом, который в 2018—2020 годах возглавлял лабораторию западноевропейских и средиземноморских исторических исследований в Государственном академическом университете гуманитарных наук в Москве. По его примеру^[20] российские историки от сугубо имагологических изысканий перешли к более широким исследованиям в русле военно-исторической антропологии^[21].

Основным же направлением исследований историков «новой русской школы» в 2010-е — 2020-е годы годы является изучение в исторической ретроспективе конфликта либерально-демократической и традиционалистской парадигм на рубеже XVIII—XIX вв. внутри Франции и за ее пределами^[22], который рассматривается как одна из важнейших составляющих социально-политических процессов того времени^[23].

Литература

• Таньшина Н. П. От В.И. Герье к «новой русской школе» // Николай Иванович Кареев: жизненный путь и научное наследие в трансдисциплинарном контексте современного историознания [Электронный ресурс]. Казань, 2021. С. 144-148.
• Таньшина Н. П. К 150-летию изучения Французской революции в России: от Герье до «новой русской школы» // Новая и новейшая история. 2018. № 6. С. 118—136.
• Уваров П. Ю. Наша любимая революция (о книге А. Чудинова, но не только о ней) // Новое литературное обозрение. 2018. № 6(154). С. 313—325.
• Чудинов А. В. «Новая русская школа» в историографии Французской революции: ad fontes! // UNIVERSITAS HISTORIAE: Сборник статей в честь Павла Юрьевича Уварова. Москва, 2016. С. 523—534.
• Чудинов А. В. История Французской революции: пути познания. Москва: Политическая энциклопедия, 2017. 280 с.
• Écrire l’histoire par temps de guerre froide : Soviétiques et Français autour de la crise de l’Ancien régime. Paris, 2014. 312 p.
• Ducange J., Tchoudinov A. La Révolution comme modèle et comme miroir (URSS, Chine, Japon) // Annales historiques de la Révolution française. 2017. № 1 (387). P. 3-8.
• Бовыкин Д. Ю., Чудинов А. В. Французская революция. — М.: Альпина нон-фикшн, 2020. — 468 с. — ISBN 978-5-91671-975-8.

Примечания

Эта страница в последний раз была отредактирована 22 мая 2024 в 10:53.