Советская фантастическая литература представляет собой корпус художественных фантастических текстов, написанных советскими писателями. Как и в целом советскую культуру, советскую фантастику можно разделить на ранний (довоенный) и поздний (послевоенный) период.
В советской фантастической литературе среди публикуемых произведений преобладала научная фантастика. Написание фэнтези, мистики, хоррора, киберпанка — популярных на Западе разновидностей фантастики — в СССР не приветствовалось, был запрет на целый ряд противоречащих ортодоксальному марксизму тем, что существенно ограничивало писателей в творчестве[1].
История советской фантастической литературы
Советская фантастика 1920-х годов очень разнообразна. К ней относятся и строго «научная» (В. Обручев, К. Циолковский), и авантюрно-приключенческая фантастика с сильным ироническим подтекстом или с сатирическим переосмыслением фантастического допущения (В. Катаев, М. Шагинян, И. Эренбург, В. Гончаров), и социальная фантастика (В. Итин, Я. Окунев, Б. Лавренёв, Б. Ясенский)[2]. В центре внимания русских фантастов этого времени находились классовые вопросы: авторы стремились к тому, чтобы отрефлексировать недавние события и выявить направление, в котором движется социальная действительность[3]. В 1923 году впервые публикуется написанный А. Н. Толстым в эмиграции роман «Аэлита», который надолго стал эталоном русской социально-фантастической прозы[2].
Ярким представителем фантастики 1910—1920-х годов был А. Грин, проза которого хотя и с трудом поддаётся жанровой классификации, но ряд её особенностей позволяет отнести писателя к числу основоположников фэнтези[2].
Со второй половины 1930-х годов в советской фантастике начинает преобладать так называемая «фантастика ближнего прицела», изображающая плоское и схематичное «светлое будущее» (В. Никольский, Я. Ларри, А. Палей, Э. Зеликович) и развивающая тему конфликта между миром социализма и западным буржуазным миром (В. Немцов, Ю. Долгушин)[2]. Характерна научно-техническая проблематика, упрощённые приключенческие сюжетные схемы[1]. Один из самых ярких представителей советской фантастики 1920—1940-х годов — А. Беляев (цикл рассказов «Изобретения профессора Вагнера»; романы «Человек, потерявший лицо», «Человек-амфибия», «Голова профессора Доуэля», «Ариэль» и др.)[2].
Однако подлинная социально-критическая фантастика представляла собой скрытую оппозицию официальной линии развития советской фантастической прозы — к подлинной социально-критической фантастике относятся произведения М. Булгакова, Е. Замятина, А. Платонова, в творчестве которых получил развитие жанр антиутопии[2]. В романе Булгакова «Мастер и Маргарита» присутствует синтез различных типов вторичной условности: объединение сатиры и фэнтези, мифа и философской условности[4]. Для романа характерны стилистическая синтетичность и многопроблемность, вследствие чего жанр «Мастера и Маргариты» определить нелегко: роман-притча, роман-утопия, сатирический роман, исторический, приключенческий, философский — каждое из этих определений верно, но не полно[5]:47.
Послевоенная эпоха и надвигающаяся космическая эра обозначили великий перелом в советской фантастической литературе, связанный в первую очередь с именами Ивана Ефремова и братьев Стругацких. В частности, Ефремов пишет утопию «Туманность Андромеды» (1957), раздвигая горизонты советского воображения[уточнить]. Стругацкими написана утопия «Полдень, XXII век» (1961), задуманная, по их собственным словам, «как полемика и дерзкая попытка соревнования» с автором «Туманности Андромеды»[6]:225—226. В «Часе Быка» (1969) Ефремова появляются элементы антиутопии, связанной с усилением олигархии.
В 1960-е годы в советской фантастике расширяется диапазон тем, углубляется содержание произведений; начинает преобладать социально-философская проблематика. Начиная с 1960-х годов к соцреалистическим по своей сути темам «светлого будущего», «нового человека», вселенского братства разумов авторы социальной фантастики начинают прибегать всё реже и реже, а в рамках этих тем существенно смещают акценты. На первом плане оказались такие проблемы, как отсутствие понимания между различными типами интеллекта, беззащитность человека перед непостижимой сложностью бытия, негативные варианты развития цивилизации[1]. Популярными писателями-фантастами позднесоветской эпохи становятся братья Стругацкие, произведения которых неоднократно экранизировались впоследствии («Сталкер», 1979; «Трудно быть богом», 1989 и пр.). Не меньшую популярность благодаря многочисленным экранизациям приобрёл Кир Булычев с его циклами «Приключения Алисы» (начат в 1965), «Гуслярские истории».
В фантастике СССР 1970—1980-х годов постепенно усиливались критические тенденции, что проявлялось в уходе авторов от глобальных социальных вопросов и сюжетных схем планетарных утопий в сферу «вечных» философских проблем (примеры — повести Стругацких «Пикник на обочине», 1973; «Жук в муравейнике», 1979; «За миллиард лет до конца света», 1984). Названные произведения по своей проблематике и художественной форме близки к притче, социально-психологическому или философскому роману. Ведущим структурным принципом в них, наряду с научно-фантастическим допущением, становилось философское иносказание[1].
Одним из следствий критической позиции авторов научной фантастики последних десятилетий советского времени стала возросшая роль иронии и гротеска, сатиры на современность, скрытые нападки на официальные догмы, пародирование штампов «классической» научной фантастики. В частности, начиная со второй половины 1960-х годов усилилась иносказательность произведений Стругацких. В их повестях «Улитка на склоне», «Второе нашествие марсиан», «Гадкие лебеди», романе «Град обреченный» ощутима социально-критическая направленность: в них присутствуют темы взаимоотношений интеллигенции и власти, свободы творчества в условиях диктатуры, губительной для общества бюрократии и др. Эта социально-критическая направленность не противоречит философичности и «вечности» проблематики произведений Стругацких, так как их можно осмыслять на разных уровнях: тексты можно воспринять и как сатирические памфлеты, и как притчи о преодолении человеком мещанства и трусости в глубинах собственной души[1].
В 1970—1980-е годы в развитии советской фантастики происходит застой, сочетающийся, тем не менее, с активным поиском новых художественных принципов и форм, которые получили дальнейшую разработку уже в постсоветское время. Причинами застоя были как конец «оттепели» и усиление цензурного гнёта, так и исчерпанность основного круга тем и проблем научной фантастики[1]. Представители этого поколения советской фантастики (так называемая четвёртая волна) часто не могли пробиться к читателю десятилетиями. Однако четвёртая волна расширила тематическое пространство русской фантастики, привнесла элементы сюрреализма и других направлений, ориентировалась на новейшие тенденции западной фантастики, включая киберпанк[7]. Во второй половине 1980-х годов социальная фантастика в творчестве представителей четвёртой волны отличалась от литературы основного потока намного меньше, чем фантастика два десятка лет назад. Арсенал художественных средств писателей этой волны мало отличался от художественных средств писателей мэйнстрима[1]. К представителям четвёртой волны относятся Святослав Логинов, Вячеслав Рыбаков, Андрей Столяров, Андрей Лазарчук, Любовь и Евгений Лукины, Борис Штерн[7], Михаил Успенский, Далия Трускиновская и др.[3]
Углублённый интерес к философской проблематике, к человеческой психологии, к непростым взаимоотношениям человека с окружающими связан с так называемой «ленинградской волной» фантастики, возникшей в рамках семинара Бориса Стругацкого или под влиянием этого семинара[1].
Из-за негласного запрета на публикации фэнтезийных произведений писатели советского времени вынуждены были маскировать фэнтези под «фантастику для детей» или «сказочно-фантастическую прозу». К произведениям, где присутствует «волшебный» взгляд на мир, относятся романы В. Крапивина и Кира Булычёва. Другой вариант — маскировка фэнтези под научную фантастику, что характерно для ряда произведений, в том числе романа В. Орлова «Альтист Данилов». К предфэнтези известный критик Д. Володихин относит тексты Ольги Ларионовой, Людмилы Козинец, Евгения Богарта и некоторых менее известных авторов[1].
На Украине популярным писателем фантастики был Олесь Бердник, книги которого переведены на множество языков, включая русский, английский, французский, немецкий, польский и который сочетал рассудительную логику научной фантастики с мечтательностью романтической литературы и с особенностями старинного жанра легенды. К главным проблемам, интересовавшим писателя, относятся соотношение тела и духа, человек в развивающемся мире, значение человека во Вселенной, космос человеческой сущности. На позднем этапе своего творчества Бердник часто прибегает к жанру литературной сказки, мифа, легенды, философского романа-притчи[8].
Издательства и журналы
В Советском Союзе фантастика публиковалась журналами «Знание — сила», «Техника — молодёжи», «Уральский следопыт», издательствами «Мир», «Прогресс», «Молодая гвардия», «Художественная литература». Новые книги советских писателей выходили в серии «Библиотека советской фантастики», издававшейся с 1967 года; за 25 лет в ней вышло более 100 книг. При нескольких центральных советских издательствах существовали специализированные редакции приключенческой и фантастической или научно-популярной и фантастической литературы[1].
С 1962 года в издательстве «Молодая гвардия» выходили ежегодные сборники «Фантастика», с 1964 года в издательстве «Знание» — «НФ. Сборник научной фантастики». «Молодая гвардия» выпускала 25-томную «Библиотеку современной фантастики» — наиболее авторитетную в СССР мировую антологию фантастической прозы, в которой печатались и советские фантасты наряду с зарубежными. Почти столь же популярна была серия «Библиотека приключений и научной фантастики», публиковавшаяся с 1954 года в издательстве «Детская литература». Издательство «Мир» занималось пропагандой зарубежной фантастики. Сходные издательские структуры функционировали на Украине, в Прибалтике, Казахстане и Узбекистане[1].
Фэндом
Длительное время развитого фэндома в СССР, в отличие от Запада, не было — хотя кружки и объединения поклонников фантастики при библиотеках, школах и других учреждениях получили распространение ещё с 1920-х годов[1].
В конце 1970-х годов фэндом начал развиваться и в СССР. Стали появляться клубы любителей фантастики (КЛФ), количество которых достигало, по разным данным, нескольких сотен. При клубах организовывалось чтение лекций о любимых авторах, члены клубов предпринимали попытки составления библиографий фантастики, занимались переводами книг зарубежных фантастов. С середины 1980-х годов представителями клубов издавались фэнзины — любительские журналы («Сизиф», «Оверсан», «Фэнзор» и др.). Во второй половине 1980-х годов КЛФ были объединены во Всесоюзный совет КЛФ под эгидой ЦК ВЛКСМ[1].
В 1974 году начал работать Ленинградский семинар молодых писателей-фантастов. Ленинград явился одним из центров развития советской фантастики. В нём действовал не только семинар Бориса Стругацкого, но и клуб любителей фантастики «Миф-ХХ» (председатель — А. Сидорович), литературная студия А. Д. Балабухи и А. Ф. Бритикова, при ленинградском Союзе писателей работала секция по фантастической и научно-художественной прозе[1].
В 1980 году Правлением Союза писателей РСФСР и редакцией журнала «Уральский следопыт» была учреждена первая в СССР премия за лучшие произведения в области фантастики. В 1981 в Свердловске начал проводиться фестиваль фантастики «Аэлита». Вскоре после этого появился приз имени И. Ефремова за вклад в развитие отечественной научно-фантастической литературы. В 1982 году в Малеевке, а потом в Дубултах стал проводиться Всесоюзный семинар молодых писателей-фантастов[1].
На рубеже 1980—1990-х годов при издательстве «Молодая гвардия» была создана первая в СССР организация, занимающаяся изданием фантастики на коммерческой основе, — Всесоюзное творческое объединение молодых писателей-фантастов[1].
См. также
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 Ковтун Е. Н. Глава шестая. Эволюция восточноевропейской фантастики во второй половине ХХ столетия и на рубеже XX—XXI вв. // Художественный вымысел в литературе XX века: учебное пособие для студентов, обучающихся по направлению 031000 и специальности 031001 «Филология». — Москва: Высш. шк., 2008. — С. 262—371. — 405 с. — 1500 экз. — ISBN 978-5-06-005661-7.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 Ковтун Е. Н. Глава вторая. Фантастика: «потенциально возможное» в НФ и «истинная реальность» fantasy // Художественный вымысел в литературе XX века: учебное пособие для студентов, обучающихся по направлению 031000 и специальности 031001 «Филология». — Москва: Высш. шк., 2008. — С. 59—118. — 405 с. — 1500 экз. — ISBN 978-5-06-005661-7.
- ↑ 1 2 Издательство «Снежный Ком». Это не скалы, это волны. «Цветная волна» отечественной фантастики : [арх. 25 февраля 2024] // Мир фантастики. — 03.09.2020.
- ↑ Ковтун Е. Н. Типы и функции художественной условности в европейской литературе первой половины XX века // Вестник Московского университета. Серия 9. Филология. — 1993. — № 4. — С. 43—50.
- ↑ Казаркин А. П. Истолкование литературного произведения (Вокруг «Мастера и Маргариты» М. Булгакова): Учеб. пособие. — Кемерово: Издательство Кемеровского государственного университета, 1988. — 83 с.
- ↑ Скаландис А. Братья Стругацкие. — М. : АСТ, 2008. — 702 с. — ISBN 978-5-17-052684-0.
- ↑ 1 2 Назаренко М. Жанр: фэнтези. Время: «пятая волна» // Реальность чуда (О книгах Марины и Сергея Дяченко). — К.; Винница : ИД «Мой компьютер»; «Тезис», 2005. — С. 40—50. — 256 с.
- ↑ Бердник Г. Бердник Олесь // Фантасты современной Украины: Энциклопедический справочник / Под ред. И. В. Чёрного. — Харьков: Издательский дом «Инвестор», 2007. — С. 59—67. — 640 с. — («Звездный мост»). — ISBN 978-966-8371-18-9.
Ссылки
Эта страница в последний раз была отредактирована 10 мая 2024 в 14:54.
Обычно почти сразу, изредка в течении часа.