Новгородское восстание (1136)

Новгородское восстание 1136 года (также известное как Новгородская революция^[1]) — по­литические со­бы­тия, произошедшие в Нов­го­ро­де, в результате которых был изгнан князь Всеволод Мстиславич и была сформирована Новгородская республика^[2].

Бурные события 1136 года имели огромное значение^[3][4] для древнейшей истории Новгорода. Начиная с этого времени, новгородская городская община постепенно захватила всю власть в городе. С 1136 года Новгород стал республиканской городской общиной^[5].

Историк Б. Д. Греков рассматривал Новгородское восстание как революцию, которая свергла монархию и установила республику^[2]. Его позиция стала применяться в советской историографии, однако в ходе времени исследовали стали всё чаще отказываться от «революционной» оценки новгородских событий XII века^[6][⇨].

Предпосылки

После обособления от Киева Новгород стал боярской феодальной республикой^[7][8][9]. Образование этой республики было результатом обострённых классовых боёв XII—XIII веков. Восстанию предшествовала длительная борьба новгородцев за независимость от Киева, шедшая рука об руку с вызреванием феодальных отношений, которые способствовали отпадению от метрополии, привели к прекращению выплаты дани Киеву, усилению деятельности веча и получению от Ярослава Мудрого особых грамот, предоставляющих Новгороду самостоятельность^[10]. В событиях 1136 года сливается антифеодальная борьба крестьянства и городской бедноты против боярства с политической борьбой Новгорода за независимость от Киева^[11].

Трактовка событий 1136—1138 годов, предложенная А. Е. Пресняковым, И. Я. Фрояновым и А. В. Петровым, заключается в том, что в их основе лежало стремление городской общины Новгорода к высвобождению из-под власти киевских князей. Невнимание князя-наместника к местным интересам и взглядам веча приводили к сбоям в работе общественно-политического механизма Новгорода, для нор­маль­но­го функ­цио­ни­ро­ва­ния было необходимо согласие князя и свободных людей, основанное на взаимном доверии^[2].

Борьба, разыгравшаяся в Новгороде в 1130-х годах, раскрывает картину назревших классовых противоречий. Князю Всеволоду были предъявлены обвинения от новгородцев и жителей пригородов, главное из которых заключалось в том, что он «не блюдет смерд». Это указывает, что главной силой в данных событиях были закабалённые боярами смерды^[12].

Историк А. М. Сахаров считал, что в Новгороде и Пскове высокий уровень экономического развития и ослабление княжеской власти создали условия для существования своеобразного республиканского строя^[13]. А. Монгайт и Г. Фёдоров выделяют причины преобладания республиканского устройства в результате восстания 1136 года^[14]:

• особенность новгородского боярства, которое, в отличие от княжеского боярства Киева, было земским и не нуждалось в сильной княжеской власти, стремясь к самостоятельному господству в новгородской земле. Используя волнения торгово-ремесленных слоев города, бояре смогли удалить князя из Новгорода;
• высокий уровень развития ремесла в Новгороде, и, следовательно, особое место новгородских «чёрных людей» в городской политике;
• значительная роль в Новгороде крупной внешней, внутренней и посреднической торговли, что опять же усиливало вес и значение новгородского ремесленно-купеческого населения с его демократическими традициями;
• широкая новгородская колонизация.

Ход событий

По решению новгородского веча, ку­да бы­ли при­гла­ше­ны и пред­ста­ви­те­ли Пскова и Ладоги, 28 мая 1136 года Всеволод Мстиславич был арестован, а 15 июля изгнан из города. Хотя у князя в Новгороде были сторонники, обвинения против него показывают, что новгородцы потеряли свою уверенность. Всеволода Мстиславича обвиняли в том, что он не заботился об общинной собственности, в нарушении им в 1132 году крестоцелования о постоянном княжении в Новгороде, в трусости во время сражения 1135 года с суздальскими войсками у Жданой горы и в непоследовательности в отношениях с черниговским князем Всеволодом Ольговичем. 15-19 июля 1136 года новгородский стол формально занимал младенец Владимир Всеволодович. 19 июля был произведен приём Святослава Ольговича, который стал новым князем. Изгнанный Всеволод Мстиславич, княживший по приглашению местных жителей в Пскове, пытался вернуть себе новгородский стол, однако его сторонники в Новгороде подверглись репрессиям^[2].

Последствия

Изгнание Всеволода новгородцами в 1136 году устранило последние остатки власти Киева над Новгородом^[13]. Новгородское восстание и его последствия ли­ши­ли нов­го­род­ско­го кня­зя по­след­них черт на­ме­ст­ни­ка ки­ев­ских кня­зей, полностью изменили право вечевого избрания князей («вольность в князьях»)^[2][15]. Вече из городского совещательного органа с неопределёнными полномочиями превратилось в ключевой орган государственного управления^[16].

Князья попали в зависимость от веча, на котором главенствовало местное боярство, а Новгород в целом освободился от своей зависимости от Киева и оформился в самостоятельную политическую организацию^[17]. Новгородские князья перестали быть креатурой киевских правителей, стали должностными лицами^[8], в буквальном смысле слова лишь местной властью, подчинёнными вечу^[13]. Их права и обязанности оговаривались особым соглашением с вечем. Князь был символом единства Новгорода с остальной Русью, и теперь его полномочия были ограничены^[8]. Власть князя определялась текстом того или иного договора, определявшего, сколько слуг князь мог привести с собой, где он имел право охотиться и даже сколько ему платили за исполнение своих обязанностей. Приглашаемый вечем князь командовал войском в военных походах. Таким образом, князь в Новгороде был наёмным правителем, который поддерживал порядок и руководил войском^[16].

После 1136 года на новгородском столе происходила быстрая смена князей, в результате чего усилилось значение боярской думы, посадника и тысяцкого^[18]. Первым должностным лицом в новгородской администрации был посадник. Как правило, великий князь Киева «сажал» старшего сына наместником в Новгороде. Посадник являлся главой правительства. Он руководил управлением и судом. Посадник также командовал войском, возглавлял вечевое собрание и боярский совет, председательствовал на внешних переговорах. В посадники, по сложившейся традиции, выбирались бояре четырёх важнейших родов Новгорода. Княжеская дружина занималась поддержанием порядка в городе^[8].

В XII веке в Новгороде существовал возникший в результате антикняжеского восстания 1136 года «сместной» суд князя и посадника, которому «были подведомственны все дела — гражданские, уголовные, имущественные, торговые, поземельные, в том числе утверждение землевладельцев в правах собственности на вотчины»^[19].

Утвердившимся в исторической литературе взглядам о снижении роли князя в Новгороде после 1136 года И. Я. Фроянов противопоставлял вывод, что «после 1136—1137 года положение княжеской власти в Новгороде упрочилось, а роль князя возросла»^[13].

Оценки

В советской историографии

События Новгородского восстания в российской дореволюционной историографии особого внимания не привлекали^[1]. В советской историографии события 1136—1138 годов обычно рассматривались как период установления феодальной боярской республики в Новгороде^[2]. Выделять 1136 год как особый рубеж в новгородской истории советская историческая наука стала вслед за Б. Д. Грековым, назвавшим в своей статье 1929 года, следуя принятой тогда риторике, события, случившиеся в Новгороде, «революцией»^[1]. Историк обращал внимание на то, что Новгород до XII века мало чем отличался от других русских земель, был обычным русским княжеством и вдруг со второй половины XII века превращается в республику. Эта трансформация объясняется, согласно Грекову, изменением в положении новгородского князя: он по-прежнему выступал авторитетным представителем русского княжеского рода, военачальником, но по отношению к вечу и городу руководствовался теперь не своей волей, а особыми рядами (докончаниями) с вечем, которые выработались, по всей видимости, в 1130-е годы. Князя лишили права распоряжаться здесь землей и даже отняли у него патрональный храм — святую Софию, которая стала средоточием государственной жизни вольного Новгорода^[20].

Научная позиция Б. Д. Грекова, в том числе и его оценка событий 1136 года в Новгороде, становилась единственно верной и допустимой в исторической советской литературе^[12]. Яркий и привлекательный термин быстро вошёл в научный оборот^[1]. Спустя время позиция Бориса Грекова по отношению к событиям 1136 года претерпела некоторые изменения: историк отказался от столь радикального применительно к XII веку термина, как «революция», схожей точки зрения придерживались и его коллеги. Например, А. В. Арциховский, признавая правоту Б. Д. Грекова в обосновании датировки начала новгородского республиканского строя 1136 года, тем не менее, заметил, что термин «революция» по отношению к данным событиям неправомерен^[12]. По мнению историка С. А. Таракановой-Белкиной, события 1136 года — это не только результат борьбы Новгорода с Киевом, но и противодействие суверенным княжеским правам вообще. «Лишив княжескую власть значительной доли её самостоятельности, Великий Новгород превратился в своеобразную феодальную республику». Автор особо отмечает, что «события 1136 года не были революцией. Внеся существенные изменения в общественный строй Великого Новгорода, они ничего не изменили в способе производства». В работе 1945 года В. В. Мавродин пришёл к выводу, что 1136 год в истории Новгорода не был ни неожиданностью, ни рубежом, он явился лишь звеном в цепи событий, приведших Новгород к республиканскому устройству, одним из этапов эволюции новгородской государственности^[6].

Вскоре после публикации Б. Д. Грекова была опубликована работа И. М. Троцкого «Возникновение Новгородской республики», где, изучив становление вечевой новгородской государственности, историк пришел к выводу, что события 1136 года были лишь одним из эпизодов в сложном процессе образования русской северозападной республики, «обратившем на себя внимание не столь длительное у современников, сколько у потомков»^[20].

Н. А. Рожков, опубликовав в 1930 году «Русскую историю в сравнительно-историческом освещении», не был склонен придавать событиям 1136 года какого-то исключительного значения и выступал с традиционных позиций дореволюционной историографии, указывая, что «не одна какая-нибудь резкая катастрофа, а длинный ряд мелких изменений и частных отступлений создал положение князя [в Новгороде] в более позднее время, во второй половине XIII и в XIV веке. Это положение характеризуется началом договора»^[1].

К 1950-м годам в советской историографии сформировалось устойчивое представление о формировании самостоятельной новгородской республиканской государственности^[21][22]. Представление о 1136 годе как о переломном моменте, после которого в Новгороде утверждаются вечевые порядки, в 1950-е годы было в советской исторической науке общепринятым^[21]. Рассуждая в работе «Новгородские посадники» (1962) о складывании Новгородской республики и критикуя уже ушедшее из историографии представление о «революционности» этого процесса, В. Л. Янин присоединялся к тем, кто считал, что «восстание 1136 г. вовсе не порождает тех норм республиканской жизни, возникновение которых обычно связывается с ним. Их сложение начинается в более раннее время. Посадничество нового типа, этот главный орган республиканской власти впервые возникает ещё в конце XI в. и, по-видимому, с самого начала является выборным»^[18]. Историк выдвинул концепцию изначального ограничения власти новгородского князя в пользу боярства и отличия новгородской государственности от монархической государственности Смоленска и Киева^[2].

В российской историографии

Начало 1990-х годов ознаменовалось выходом двух монографий, посвящённых новгородской истории — «Мятежный Новгород» И. Я. Фроянова и «Вольный Новгород» О. В. Мартышина. Касаясь 1136 года, О. В. Мартышин признавал, что «1136 г. не следует рассматривать как дату возникновения новгородской республики», однако оговаривался, «что это был крупный этап в формировании самоуправления, в утверждении независимости от Киева <…> После 1136 г. принцип новгородской вольности в князьях утвердился на практике, и вскоре, став обычным, получил признание»^[23]. Рассматривая прочно закрепившийся в историографии подход к оценкам событий 1136 года, предложенный В. Л. Яниным, И. Я. Фроянов отметил, что, на его взгляд, «наиболее существенным изъяном концепции В. Л. Янина является <…> объяснение смены князей и посадников в Новгороде причинами, связанными только с внутрибоярской и межкняжеской борьбой. Лишь эпизодически, в моменты наивысшего обострения классовых противоречий исследователь выводит на историческую сцену народные массы, чтобы потом снова забыть о них»^[23].

В монографии 2003 года «От язычества к Святой Руси», выпущенной к защите докторской диссертации, содержалось принципиально важное дополнение к прежним взглядам А. В. Петрова на новгородские события 1130-х годов. Объясняя случившееся, учёный выделил древнерусский политический принцип «одиначества» (нераздельности всех форм власти), который позволяет понять перемены, произошедшие в Новгороде^[24].

Обращая внимание на важные последствия новгородских событий второй трети XII века, Ю. Н. Дмитриев брал широкий хронологический фон: «годы 1132 и последующие — годы напряженной внутренней социальной борьбы, в результате которой изменился политический строй Новгорода: возникает так называемая Новгородская республика, причем пересматриваются с одной стороны отношения Новгорода и Киева, с другой — объём власти и прав князя в Новгороде»^[6].

Примечания

Литература

• Новгородское восстание 1136 / А. В. Петров // Большая российская энциклопедия : [в 35 т.] / гл. ред. Ю. С. Осипов. — М. : Большая российская энциклопедия, 2004—2017.
• Халявин Н. В. Оценка новгородских событий 1136 года в советской и современной отечественной историографии // Труды Исторического факультета Санкт-Петербургского университета. — 2011. — Вып. 6. — С. 84–97. — ISSN 2221-9978.
• Халявин Н. В. Новгородские вечевые собрания в отечественной историографии новейшего времени // Вестник Удмуртского университета. Серия «История и филология». — 2005. — Вып. 1. — С. 3–24. — ISSN 2412-9534.

Эта страница в последний раз была отредактирована 20 марта 2024 в 14:45.