Национально-освободительная война в Ливии (1923—1932)

Национально-освободительная война в Ливии (1923-1932)
Пленение Омара Мухтара итальянцами (1931 год)
Дата	1923 — 1932
Место	Ливия,
Причина	Экспансия Королевства Италии
Итог	Победа Королевства Италии. Подавление восстания, объединение Триполитании, Феццана и Киренаики в Итальянскую Ливию.
Противники
Королевство Италия Санусия
Командующие
Пьетро Бадольо Родольфо Грациани Омар Мухтар †

Национально-освободительная война в Ливии (также Вторая итальянско-ливийская война, итальянское завоевание Ливии) — колониальная война, которую правительство фашистской Италии вело в 1923—1932 годах против партизанского движения в частично отколовшихся от неё, а частично ещё не завоёванных к тому времени североафриканских колониях Триполитания, Киренаика и Феццан.

Колонизация этих территорий была начата итальянцами в 1911 году (во время Итало-турецкой войны), при этом к началу 1914 года большая их часть формально оказалась захвачена; вместе с тем во время Первой мировой войны (в особенности с 1917 года) многие районы оказались вне фактического контроля Италии. Хотя оккупация Триполитании в основном завершилась ещё к 1923—1924 годам, мятежные племена на юге Феццана итальянцы смогли подчинить лишь к 1930 году, используя бомбардировщики и отравляющий газ. В Киренаике, где сопротивление исламских моджахедов под командованием Омара Мухтара и затем Юсуфа Борахиля аль-Мсмара продолжалось до 1932 года, колониальная война по факту переросла в геноцид: только в период с 1930 по 1933 год от четверти до трети местного населения погибло в ходе массовых депортаций и в концентрационных лагерях. Лагеря были ликвидированы лишь в октябре 1933 года, хотя об «умиротворении» всей Ливии было официально объявлено ещё 24 января 1932 года.

С 1932 года все территории, составляющие современную Ливию, впервые с начала колонизации оказались целиком под итальянским контролем, а в 1934 году они были объединены в колонию под названием Итальянская Ливия. В общей сложности жертвами партизанской войны против итальянцев стали около 100 тысяч ливийцев, что соответствовало примерно 1/8 от общей численности тогдашнего населения страны.

Предыстория

Первой колонией Италии в Африке стала в 1882 году часть Эритреи. Начав с покупок у местных вождей небольших территорий, Италия при правительстве Франческо Криспи развязала колониальную войну против эритрейских племён и Абиссинии. Несмотря на некоторые успехи, в 1896 году итальянские войска были разбиты армией абиссинского императора Менелика II в битве при Адуа, что положило конец кампании. Это поражение привело к увеличению интереса итальянских властей к Триполитании и Киренаике — последним владениям Османской империи (Турции) в Африке (Феццан ей практически не контролировался)^[1].

28 сентября 1911 года Италия потребовала от Османской империи права на беспрепятственную оккупацию Ливии. Султан Мехмед V отверг этот ультиматум. На следующий день Италия объявила Турции войну и начала военное вторжение в Ливию, а 30 сентября итальянские войска приступили к бомбардировке форта Триполи; война закончилась в 1912 году фактическим признанием победы Италии, тем не менее формально султан лишь подписал фирман, предоставлявший Триполитании и Киренаике автономию, и постановил вывести оттуда турецкие войска. В ходе первого этапа итальянской колонизации Триполитания была завоёвана к 1913 году, а фактически не контролировавшийся турками Феццан — к началу 1914 года (когда в январе был занят тогдашний религиозный центр региона город Марзук). Однако уже в октябре 1914 года в Феццане началось антиитальянское восстание, вскоре распространившееся и на Триполитанию. Местным отрядам и восставшим в Киренаике под руководством ордена сенуситов удалось нанести итальянцам несколько чувствительных поражений, вследствие которых те были вынуждены отступить к средиземноморскому побережью. Вторая фаза итальянской колонизации началась в 1915 году (незадолго до вступления страны в Первую мировую войну) и продолжалась до 1922 года^[2].

К лету 1915 года под итальянские владения в Ливии фактически ограничивались портовыми городами Триполи, Дерна, Хомс и Бенгази. Эта ситуация, бывшая унизительной для итальянских колониальных амбиций, сохранялась к моменту вступления страны в Первую мировую войну на стороне Антанты. Ослабленная боевыми действиями на европейском фронте и продолжающимися боями с отрядами ливийского сопротивления, Италия с конца того же 1915 года была вынуждена идти на определённые уступки арабским и берберским племенам. В 1917 году она предоставила Триполитании права самоуправления, вслед за чем в 1918 году последовало провозглашение Триполитанской республики вождями местных племён. В 1919 году последним удалось заключить с колониальными властями мирный договор, согласно которому Триполитании предоставлялись право провести выборы в парламент, свобода печати и предоставление итальянского гражданства мусульманскому населению. В 1920 году итальянские власти признали Мухаммада Идриса ас-Сануси, главу ордена сенуситов, первый договор об автономии с которым был заключён ещё в 1917 году, наследственным эмиром Киренаики^[3].

Однако в 1923 году начался третий этап колонизации. После прихода к власти в 1922 году Бенито Муссолини, десятью годами ранее, ещё будучи молодым социалистом, организовавшего всеобщую забастовку против Итало-турецкой войны, «военная победа в Ливии» стала главной задачей режима, существовавшая на тот момент политика автономии и самоуправления в отношении ливийских территорий фашистами категорически отвергалась. Формально «умиротворение Ливии» обозначалось как необходимость для дальнейшего «развития» двух североафриканских территорий (Триполитании и Киренаики). Кроме того, владение колониями рассматривалось фашистами как необходимое и законное, поскольку столь перенаселённая страна, к тому же не обладающая собственными природными ресурсами, как Италия, с их точки зрения, имела «естественное право» искать способы «компенсации» этих условий за пределами своих границ. По замыслу фашистов, в Северной Африке вокруг залива Сидра должна была возникнуть процветающая колония со множеством поселений наподобие существовавшей здесь провинции во времена Римской империи с городами Сабрата, Оа, Лептис Магна и Кирена^[4].

Муссолини желал, чтобы итальянцы стали настоящими хозяевами в их колониях, а затем консолидировать территории, дабы затем начать с них дальнейшие наступательные действия. В частности, планы Муссолини включали наступление из Северной Африки через Сахару на Камерун и атлантическое побережье, а оттуда — в район Африканского Рога на востоке континента, вследствие чего вся северная половина Африки в конечном счёте стала бы частью его империи. Вместе с тем Италия была слишком отсталой в военном и экономическом отношении и слишком зависимой от международных сырьевых и финансовых рынков, чтобы вступать в открытое противостояние с ведущими западными державами. Поэтому планы нового правительства первоначально были направлены на умиротворение собственных колоний в Северной (Триполитания, Киренаика и Феццан) и Восточной (Эритрея и Итальянское Сомали) Африке. Немецкий историк Ханс Воллер писал об этом: «Таким образом, умиротворение колоний не может рассматриваться только как акт внутренней политики: оно стало прелюдией к планам масштабных завоеваний, в реализации которых Муссолини считал возможным прибегать к радикальным методам»^[5].

Боевые действия

Повторное завоевание Триполитании и Феццана

После захвата власти в Италии фашистами в Ливии началась жестокая колониальная война не только против партизанского движения, но и против всего населения. Под лозунгом «La Riconquista Fascista della Libia» («фашистская реконкиста Ливии») было развёрнуто широкое наступление по нескольким фронтам, с тем чтобы полностью оккупировать все части страны — Триполитанию, Феццан и Киренаику — и полностью подчинить всё их население^[6]. Изначально фашисты сосредоточились на завоевании и «умиротворении» исключительно Триполитании, где располагалось 4/5 плодородной почвы всей Ливии^[7]. Массированное наступление в Триполитании началось 29 января 1923 года, и уже 5 февраля итальянцами был захвачен город Тархуна. За этим последовало продвижение войск к Злитену и Мисурате, которые были заняты 26 февраля 1923 года^[8].

С установлением контроля над горным массивом Джабал-Нафуса и Мисуратой в феврале 1923 года было завершено завоевание так называемых «полезных Триполитаний»; одновременно итальянцы испытывали трудности в расширении военных действий в направлении восточной и южной Триполитании^[9]. С другой стороны, конфликты между местными племенными вождями ослабили сопротивление и привели в конечном итоге к полной оккупации Триполитании в 1923—1924 годах^[10]. Южный регион Феццан стал убежищем для большинства племён, стремившихся продолжать сопротивление, присоединившихся там к феццанскому племени авлад сулейман в партизанской войне против итальянских войск^[11]. Они сражались с итальянскими захватчиками, действуя в небольших группах, при этом принципиально избегали открытых боёв и ограничивались лишь непродолжительными стычками и столкновениями. Под покровом ночи повстанцы часто предпринимали вылазки и совершали нападения на конвои и форпосты^[12].

По своей сути фашистская завоевательная политика была направлена на передел пригодной для ведения сельского хозяйства земли и уничтожение традиционной исламской племенной структуры ливийского общества. В числе прочего эта политика предполагала изгнание из плодородных прибрежных районов коренных жителей, вынуждая этим мигрировать в засушливую местность тех, кто не хотел за нищенское жалованье поступать на колониальную службу и работать на возведении зданий и прокладывании дорог. При губернаторе Джузеппе Вольпи началась волна экспроприации земли, разрушившая традиционную экономическую и социальную систему Триполитании. В 1923 году губернатор издал указ о конфискации всех земель, принадлежащих так называемым «мятежникам» или людям, которые поддерживали сопротивление. Как правило, наделы передавались не мелким фермерам-колонистам, а аграрным обществам, латифундистам или видным фашистским деятелям. Только сам губернатор Волпи получил два миллиона гектаров земли за свои «заслуги» и, таким образом, стал крупнейшим землевладельцем в Северной Африке, прежде чем стать членом правительства Муссолини летом 1925 года, заняв в нём должность нового министра финансов. Швейцарский историк Арам Маттиоли характеризует эту часть итальянской колониальной политики как «гигантский земельный захват», поскольку с 1923 года десятки тысяч гектаров плодородных земель сменили своих владельцев^[7].

В 1925 году Вольпи на посту генерал-губернатора Триполитании сменил Эмилио Де Боно. При нём, отмеченном множеством наград генерале Первой мировой войны и одном из руководителей так называемого Похода на Рим, была усилена политика угнетения местного населения, а также начато военное продвижение на юг. Итальянцы ответили на партизанскую тактику моджахедов жестокой контрпартизанской войной с многочисленными чистками, разоружениями, арестами и казнями. Итальянцы превосходили «божественных воинов» как численно, так и технологически; их отряды, находившиеся под командованием закалённых в боях итальянских офицеров, на три четверти состояли из эритрейских аскари, известных своей особой жестокостью^[13].

Италия, как и другие колониальные державы, использовала современные (на тот момент) методы ведения войны: для координации боевых действий использовались радио и телефоны, а непосредственно на поле боя всё чаще применялись мобильные легковооружённые отряды и авиация, которым пехота и кавалерия моджахедов не могла противопоставить ничего. Для Королевских военно-воздушных сил Италии (Regia Aeronautica), лишь с 1923 года существовавших как самостоятельный род войск наряду с армией и флотом, развёртывавшаяся в Северной Африке колониальная кампания была первым боевым крещением; помимо разведывательных и снабженческих операций, авиация использовалась для собственно боевых действий: не только отряды, но и лагеря племён бомбились или обстреливались ею. Бравшие небольшую высоту самолёты не щадили даже отступавшие обозы со скотом, пытавшиеся добраться до Египта или Алжира^[14].

Как и испанцы в своих марокканских владениях во время Рифской войны, итальянцы в Ливии использовали — хотя и эпизодически^[15] — отравляющий газ. Главным сторонником такого рода военных действий был губернатор Эмилио Де Боно, близко наблюдавший смертельные результаты применения отравляющих газов во время Первой мировой войны^[16]. Впервые газ был применён итальянцами против повстанцев 6 января 1928 года в Гифе, а 4, 12 и 19 февраля 1928 года против мятежного племени могарбы применялся иприт.

31 июля 1930 года итальянские ВВС бомбили оазис Тазербо, одновременно применяя против «повстанцев» горчичный газ: в частности, самолёты сбросили на оазис 24 бомбы с ипритом, каждая из которых весила 21 кг. Этими воздушными ударами Муссолини и его генералы нарушали подписанный Италией в 1925 году протокол к Женевской конвенции о запрете применения в военных действиях удушающих, ядовитых или подобных газов^[17]. Упорно сопротивлявшимся племенам авлад сулейман, варфалла, каддафа, авлад буссаф и машашия удавалось отражать итальянские попытки наступления на Феццан как раз до 1930 года, после чего они вынуждены были отступить перед авиацией и отравляющими газами^[11].

Кампания в Киренаике

Партизанская война сенуситов

В отличие от Триполитании, где традиционное соперничество и старые конфликты между племенами препятствовали формированию единого фронта сопротивления, моджахеды в Киренаике действовали сплочённо. Здесь сопротивление было полностью подчинено ордену сенуситов, основанному в 1833 году в Мекке, которое выступало за возрождение ислама и освобождение арабских стран от какого-либо европейского влияния. После бегства его лидера Мухаммада Идриса ас-Сануси в Египет в 1922 году орден сенуситов в Ливии действовал под руководством шейха Омара Мухтара^[18].

В 1923 году итальянские фашисты отказались от всех договоров с сенуситами и начали военную операцию с целью завоевания Адждабии, столицы их автономного государства^[19]. В 1924 году Омар Мухтар основал объединённый военный совет и многочисленные полевые лагеря отдельных племён, называемые адварами. Каждое племя предоставляло определённое количество бойцов, оружия и пищи. В случае несения потерь племена обещали возмещать их^[20].

Орден сенуситов содержал широкую сеть завий (ханак), в связи с чем занимал прочные позиции в обществе Киренаики. Завьи служили приютами и местами для собраний, которые служили как отправлению религиозных ритуалов, так и важным общественным делам. Таким образом, в дополнение к мечетям и школам по изучению Корана, эти центры исламской культуры часто включали больницы, магазины и гостиницы для путешественников. Кроме того, часто располагаясь на путях следования караванов, они также играли важную роль в торговле и обменах. Под командованием Омара Мухтара находилась от 2000 до 3000 пустынных воинов^[21], которые существенно уступали по численности, мобильности и военной силе колониальным силам. Не вступая в крупные сражения с колониальной армией, эти воины, организованные в небольшие племенные боевые группы, неоднократно наносили противнику чувствительные удары, а затем отступали к своим укрытиям под покровом темноты. За годы существования сопротивления произошли сотни битв и вылазок. Уступая итальянцам численно и технически, моджахеды компенсировали это партизанской тактикой, знанием родной местности и прочной поддержкой общества. Киренаикские бедуины отвергали любую форму колониального управления, поскольку она коренным образом угрожала их традиционному пастушеско-кочевому укладу жизни^[18].

К концу 1927 года итальянские владения в Киренаике по факту ещё ограничивались пределами побережья^[22]. В апреле 1926 года Муссолини, однако, посетил триполитанский город Триполи, где объявил о начале реализации новой фашистской политики в Средиземноморье и в Африке^[21]. В 1927 и 1928 годах фашистская Италия предприняла крупные военные кампании: вместе с тем завоевание и захват оазиса аль-Джагубуба, в котором располагалось важное звено сети сенуситов, не стало ключевой победой. Арабы вовремя покинули это место, и сеть их сопротивления тем самым осталась цельной^[23].

18 декабря 1928 года маршал Пьетро Бадольо был назначен Муссолини первым генерал-губернатором Триполитании и Киренаики, тогда как Эмилио Де Боно стал новым министром колоний. В отличие от Де Боно, Бадольо не являлся ветераном-фашистом, а был верен королевской семье, придерживавшейся национал-консерватизма; тем не менее именно в период его правления военные действия в Ливии переросли в геноцид^[22]. Первоначально Бадольо — противник репрессивной политики прошедших лет — настаивал на тактике мягкого умиротворения^[24].

В прокламации, опубликованной 9 февраля 1929 года, Бадольо обещал полное помилование всем, кто подчинится следующим трем условиям: сдача оружия; уважение к итальянским законам; прекращение контактов с моджахедами. В июне 1929 года между итальянскими властями и мятежниками было подписано двухмесячное перемирие. Однако эта политика умиротворения оставалась чисто формальной и была направлена ​​на то, чтобы перенести ответственность за дальнейшие страдания населения на повстанцев. После того как переговоры между двумя сторонами не привели к разоружению населения и распаду адваров до августа, они были прерваны итальянцами^[25].

Поскольку к 1930 году Бадольо по-прежнему не подавил партизанское движение в Киренаике, Муссолини по предложению колониального министра Де Боно назначал генерала Родольфо Грациани новым вице-губернатором Киренаики; 27 марта 1930 года тот переехал во дворец губернатора в Бенгази. Печально известный своей фашистской принципиальностью Грациани в годы партизанской войны в Ливии заслужил прозвище «палача арабов»^[26].

В рамках диктаторской политики Муссолини Де Боно и Бадольо выступали инициаторами и стратегами идеи геноцида во время войны, в то время как генералу Грациани отводилась роль исполнителя. Министры колоний и генерал-губернатор пришли к выводу, что «повстанцы» не могут быть окончательно подчинены использовавшимися до сих пор контрпартизанскими методами. Де Боно полагал, что в ходе продолжающегося «умиротворения» проблемного региона дальнейшая эскалация насилия неизбежна. В частности, он приказал строго следить за рынками и закрыть границу с Египтом, а также поощрял дальнейшие бомбардировки бомбами с ядовитым газом, а равно и создание концентрационных лагерей^[27].

Массовые депортации, концентрационные лагеря и геноцид

С 1930 года Бадольо и Грациани сфокусировали своё внимание на социальной основе партизанского движения, сделав некомбатантов основными жертвами войны. Первой мерой было закрытие завий и экспроприация их зданий и земель. Сотни домов и 70 тысяч гектаров лучших сельскохозяйственных земель перешли в руки других владельцев. Знатоки Корана, работающие в завиях, были арестованы и депортированы несколько недель спустя на тюремный остров Устика. Колониальными войсками было зарезано много десятков тысяч овец, коз, крупного рогатого скота, лошадей и верблюдов, что уничтожило средства к существованию многих людей. В это же время начался массовый исход населения в соседние страны^[28].

Итальянские фашисты ещё с начала колонизации разделяли ливийское население на «повстанцев» и «капитулянтов», то есть тех, кто не участвовал в вооружённой борьбе и, по мнению колониальной администрации, «сдался», — тем самым стремясь подорвать единство народа и действовать против оставшихся вооружённых групп более эффективно. После неудачи военного наступления на движение сопротивления итальянцы изменили свою тактику: теперь капитулянты считались опасными, поскольку обеспечивали условия для существования системы адваров и формировали социальную базу движения сопротивления, поддерживая её материально и морально^[29].

20 июня 1930 года Бадольо в письме к Грациани указал на необходимость территориального размежевания мятежников и покорённого населения^[30], а после личной встречи с ним приказал 25 июня 1930 года фактически провести высылку населения Джабала-аль-Ахдара. В частности, приказ подразумевал принудительное переселение 100 тысяч человек и их интернирование в концентрационные лагеря. Число приговорённых к депортации составляло около половины всего тогдашнего населения Киренаики, — подобная мера имела в колониальной истории Африки лишь несколько аналогов и по своим последствиям оставила в тени даже жестокие контрпартизанские методы Грациани. В начале июля 1930 года началась депортация населения Джабала аль-Ахдара — операция, длившаяся несколько недель: представители племён интернировались в пунктах сбора, прежде чем колонны депортированных должны были быть отправлены пешком в концентрационные лагеря^[31].

Охраняемые эритрейскими аскари мужчины, женщины, дети и старики вместе со своим имуществом и домашним скотом были вынуждены совершать принудительные переходы, иногда на расстояние сотен километров. Экспроприированная в очередной раз земля перешла в руки колонизаторов. Те, кого оккупанты находили после принудительной высылки населения Джабала-аль-Ахдара, приговаривались к немедленной казни. Под палящим летним солнцем десятая часть депортированных — около 10 тысяч человек — не пережила тягот переходов. Те, кто падал на землю и не мог продолжать идти, немедленно расстреливались конвоирами^[31].

Местом депортации были определены внутренние районы вдоль восточного побережья Сидры, где в течение нескольких месяцев оккупантами были созданы 15 концентрационных лагерей, в которых между 1930 и 1933 годами в палатках находились до 90 тысяч интернированных узников. Заключённые концентрационных лагерей каждый день подвергались насилию, страдали от голода и эпидемий, а также жары и крайней гетерономии^{[неизвестный термин]}. Здоровые мужчины и юноши были вынуждены заниматься принудительным трудом: строить дороги, здания и колодцы. Изнасилование женщин было столь же обычным явлением, как и публичные казни после неудачных попыток побегов^[32].

Длительные переходы и условия жизни в концентрационных лагерях привели к гораздо большим жертвам среди ливийского населения, чем боевые действия между итальянскими войсками и вооружёнными бойцами сопротивления. Число жертв среди гражданского населения неизвестно^[29]. Историки согласны с тем, что в итальянских концентрационных лагерях от перестрелок, казней, болезней и голода погибло по меньшей мере 40 тысяч человек^[33], а максимальное число жертв оценивается в 80 тысяч жертв^[29]. Таким образом, за период трёх лет принудительной депортации и лишения свободы в концентрационных лагерях погибло от четверти^[34] до трети^[35] от общей численности населения Киренаики. Концентрационные лагеря были распущены только в октябре 1933 года.

Поражение движения сопротивления

Фашистам удалось почти полностью лишить борцов за свободу социальной и экономической поддержки, интернировав население в концентрационных лагерях. Таким образом, сопротивление лишилось своей социальной базы, оружия, деньги и продовольствия, а система адваров разрушилась, — это создало для итальянских войск условия для подавления сопротивления. Генерал Грациани инициировал самое крупное военное наступление в кампании — против оазиса Куфра, оставшегося центром снабжения повстанцев и бывшего, по сути, последним городом, находившимся под контролем движения сопротивления. В ходе наступления итальянская армия использовала современное оружие и многочисленные самолеты, бомбившие жителей оазиса. В начале 1931 года оазис Куфра был занят итальянскими войсками^[36].

Чтобы окончательно подавить сопротивление, вице-губернатор Грациани приказал установить заграждение с колючей проволокой длиной от 270 до 300 км и шириной 4 м с укреплёнными контрольно-пропускными пунктами вдоль границы с Египтом: эта мера была вызвана тем, что с конца 1920-х годов движение сопротивления начало осуществлять контрабанду необходимого ему оружия и продовольствия из Египта в Ливию. Генерал Грациани издал также приказ о закрытии ливийско-египетской границы. На строительстве гигантских укреплений на границе с апреля по сентябрь 1931 года были заняты две с половиной тысячи местных жителей. В итоге новые пограничные укрепления, круглосуточно патрулировавшиеся самолётами и моторизованными группами, простирались от Бардии на Средиземном море до Ливийской пустыни; такое укрепление границы ранее не было известно в Африке. Фашистские укрепления сделали невозможной трансграничную торговлю и предотвратили проникновение в Ливию вооружённых отрядов извне, а также отрезали повстанцев от поставок боеприпасов и оружия и блокировали им пути отступления. В итоге эти меры уничтожили возможность успешного продолжения сопротивления^[37].

Постепенная геноцидная тактика Бадольо принесла свои плоды: сопротивление получило удар, от которого оно не смогло восстановиться. Решающее же поражение было нанесено ему в сентябре 1931 года. Во время битвы конь Омара Мухтара споткнулся и сбросил с себя более чем семидесятилетнего партизанского лидера. Итальянскому отряду удалось захватить пострадавшего. Старик был закован в цепи и на борту эскадренного миноносца «Орсини» доставлен в Бенгази. Там скорый военно-полевой суд приговорил его к публичной смертной казни через повешение, причём приговор был вынесен до начала судебного процесса, а генерал-губернатор Бадольо потребовал от судей вынести смертный приговор за «государственную измену». 16 сентября 1931 года Омар Мухтар был публично казнён в концентрационном лагере Солух как «бандит» на глазах 20 тысяч заключённых. От этого удара партизаны, и так к тому времени сильно ослабленные, оправиться уже не смогли. Потеряв своего харизматического лидера, сопротивление, которое возглавил Юсуф Борахиль аль-Мсмар, в значительной степени прекратилось спустя фактически несколько недель. 24 января 1932 года генерал-губернатор Бадольо доложил в Рим, что заморская территория была полностью оккупирована и «умиротворена» впервые за более чем 20 лет^[38].

Последствия

В целом «умиротворение Ливии» привело к гибели порядка 100 тысяч местных жителей в период между 1923 и 1933 годами, при этом общая численность населения страны тогда составляла около 800 тысяч человек^[39]. Стад крупного рогатого скота, составлявших экономическую основу существования полукочевого населения, в ходе колониального завоевания стало меньше: если в 1910 году, до итальянской оккупации, насчитывалось 411 800 голов крупного рогатого скота, то в 1933 году — всего 139 000^[40]. Массовое сокращение населения в Северной Африке было конечной целью процесса фашистской колонизации, ибо позволяло получить новое «жизненное пространство» (Spazio vitale) для жителей перенаселённой метрополии. К 1939 году в Ливии обосновалось около 100 тысяч итальянских переселенцев, что почти равнялось количеству жертв среди коренного населения, погибших в ходе установления фашистского колониального режима^[41]. План переселения предусматривал переезд к середине XX века в общей сложности 500 тысяч итальянцев в «terra promessa» («землю обетованную»)^[35]. Фашисты считали, что Ливия имеет для них ту же роль, что и Алжир для Франции, а ливийские владения должны стать «частью Италии в Северной Африке» и оставаться таковыми в последующие столетия. В 1939 году Рим объявил Ливию неотъемлемой частью территорий Италии и итальянской нации^[42].

Поскольку обрабатываемые земли играли центральную роль в колонизации, их захват был выведен колониальной администрацией на первый план. Экспроприация земель привела к серьёзному разрушению социально-экономической системы Ливии, существовавшей на протяжении веков, поскольку вынудила покоренное население переселяться в бесплодные районы. Лишившиеся наделов племена были переселены в труднодоступные или непригодные для сельского хозяйства части страны. В результате появилось также множество работников, которые либо батрачили на итальянских поселенцев за нищенское жалованье, за еду, либо были задействованы колониальной администрацией на строительстве зданий, прокладывании дорог и улучшении почвы. Для проводившихся быстрыми темпами крупномасштабных строительных работ в условиях массовой иммиграции в конце 1930-х годов ливийская рабочая сила, около 23 тысяч строителей в 1938 году, была значительной по численности. В других областях инфраструктуры, таких как строительство примерно 310 км железной дороги или портов в Триполи, Бенгази, Дерне и Тобруке, также использовалось коренное население^[43]. Таким образом, произошли социально-экономические изменения, а именно — формирование ливийского рабочего класса, хотя и на зачаточном уровне. Однако развитие инфраструктуры и сельского хозяйства приносили реальную пользу только итальянским переселенцам^[40].

Идейная основа колониализма переселенцев характеризовалась расизмом, проявлявшейся в итальянской системе, сходной с апартеидом. Ливийское население на практике подвергалось изоляции и дискриминации. В июне 1938 года фашистские «учёные» разработали программу расовой политики, в которой брачные связи между итальянцами и любыми африканцами описывались как разрушительные для «итальянской расы». С принятием закона от 9 января 1939 года, которым устанавливался «запрет расового смешения», эта норма была юридически закреплена в колониях. Политика расовой сегрегации в равной степени применялась к сельским районам и городам: с этой целью были приняты многочисленные законы, запрещающие ливийскому населению заходить в итальянские кафе, пользоваться такси с итальянскими водителями и так далее. Итальянские колонизаторы использовали расизм для оправдания своего правления, чтобы гарантировать привилегии переселенцев и тем самым укрепить «демографическую колонизацию» на своём «четвёртом побережье»^[44]. Дальнейшему развитию инфраструктуры на ливийских территориях способствовало правление Итало Бальбо, ставшего губернатором объединённой колонии Итальянская Ливия в 1934 году^[45].

Примечания

Библиография

• Ali Abdullatif Ahmida: The Making of Modern Libya. State Formation, Colonization and Resistance, 1830—1932. 2. Auflage. State University of New York, New York 2009, ISBN 978-1-4384-2891-8.
• Ali Abdullatif Ahmida: When the Subaltern speak: Memory of Genocide in Colonial Libya 1929 to 1933. In: Italian Studies 61. 2006, Vol. 2, P. 175—190.
• Aram Mattioli: Die vergessenen Kolonialverbrechen des faschistischen Italien in Libyen 1923—1933. In: Fritz-Bauer-Institut (Hrsg.): Völkermord und Kriegsverbrechen in der ersten Hälfte des 20. Jahrhunderts. Campus Verlag, Frankfurt am Main 2004, ISBN 3-593-37282-7, S. 203—226.
• Abdulhakim Nagiah: Italien und Libyen in der Kolonialzeit: Faschistische Herrschaft und nationaler Widerstand. In: Sabine Frank, Martina Kamp (Hrsg.): Libyen im 20. Jahrhundert. Zwischen Fremdherrschaft und nationaler Selbstbestimmung. Deutsches Orient-Institut, Hamburg 1995, ISBN 3-89173-042-X, S. 67-85.
• Giorgio Rochat: Der Genozid in der Cyrenaika und die Kolonialgeschichtsschreibung. In: Wuqûf: Beiträge zur Entwicklung von Staat und Gesellschaft in Nordafrika. Nr. 3, 1988, S. 205—219.
• Eric Salerno: Genocidio in Libia. Le atrocità nascoste dell’avventura coloniale italiana (1911—1931). Manifestolibri, Rom 2005, ISBN 88-7285-389-3. [ит.]
• Enzo Santarelli u. a.: Omar Al-Mukhtar: The Italian Reconquest of Libya. Darf Publishers, London 1986, ISBN 1-85077-095-6.

Эта страница в последний раз была отредактирована 5 апреля 2024 в 04:42.