Народ-богоносец

Народ-богонóсец — в ряде мистических и славянофильских учений эпитет русского народа, рассматриваемого как богоносец (от др.-греч. Θεοφόρος), выполняющий «великую религиозную миссию»^[1].

Фёдор Достоевский описывал русскую культуру как основанную на глубоком православном понимании христианства, а русский народ — как народ-богоносец, имеющий особое призвание, заключающееся в том, чтобы указать человечеству религиозный путь к спасению и возглавить его на этом пути^[2][3]. Архимандрит Феодор (Бухарев) отводил особое место в истории «славяно-руссам», понимаемым им как народ-богоносец, хранимый Богом и Богородицей. Исторической миссией данного народа по его мнению, было «раскрыть силу православия для всех народов». В «Апокалипсисе» ничего не сказано о «славяно-руссах», однако Феодор доказывал, что Бог ожидает, что именно они распро­странят Истину по всему миру и преодолеют отступниче­ство, поскольку они прочно вошли в лоно православной церкви и опираются на могущество России^[4].

Ряд русских мыслителей различали национальный мессианизм и национальный миссионизм и смотрели на этот вопрос как принципиально важный для России. Так, философ Е. Н. Трубецкой утверждал, что «народов с каким-либо призванием или миссией, в частности с миссией религиозной, может быть много. Между тем народ-Мессия может быть только один. Как только мы допускаем, что народов-богоносцев, призванных спасать мир, существует не один, а хотя бы несколько, мы тем самым разрушаем мессианическое сознание и становимся на почву миссионизма». Он писал, что «русский национальный мессианизм всегда выражался в утверждении русского Христа, в более или менее тонкой русификации Евангелия». Трубецкой призывал отвергнуть «ложный» антихристианский мессианизм и понимать Россию не как «единственный избранный народ, а один из народов, который совместно с другими народами призван делать великое дело Божие, восполняя свои ценные особенности столь же ценными качествами всех других народов-братьев»^[5].

«Народ-богоносец» составляет парадигму русской философии серебряного века. Идея призвана объяснять мессианскую роль православной культуры в объединении и «завершении» истории и метаистории^[6].

Предполагаемая эклектичная русская ментальность выражается образом святого Христофора, пользующегося особым почтением у старообрядцев. Он вышел из язычества, по легенде имел имя Репрев — «отверженный», «дурной», но он стал одним из первых ревнителей христианства. Облик этого святого связывается с предполагаемой двойственностью русской ментальности — в русской традиции он изображается в образе великана с головой собаки или волка. На стремление к очищению и покаянию «русская натура» отвечает анархией, демонизмом, витализмом. Святая сущность, построенная по образу и подобию Божию, сочетается с неокультуреностью. Так воспринимается популярный у русских религиозных философов образ народа-богоносца. Утверждается, что задача культуры для русского народа состоит в преодолении языческого начала посредством духовного роста, мессианской идеи. В рамках этой позиции любая перспектива, отличная от православного подвижничества, ведёт к духовной и нравственной деградации и возврату к витализму^[7].

Функция России в рамках данной философии понимается как противодействие античеловеческой цивилизации, прежде всего США. Если Россия приобретёт достаточно силы, она исполнит свою мессианскую задачу. Бердяев писал: «Во всем мире, во всем христианском человечестве должно начаться объединение всех положительных духовных, христианских сил против сил антихристианских и разрушительных. Я верю, что раньше или позже в мире должен возникнуть „священный союз“ всех творческих христианских сил, всех верных вечным святыням». С позиции русской религиозной философии Россия располагает достаточным потенциалом для реализации идеи народа-богоносца: творческим потенциалом, целостным сознанием, нераздельным с высшим духовным началом^[8].

В среде православных монархистов казнь царя уподобляют распятию на Голгофе, и выдвигается идея, что после его расстрела роль «удерживающего» взяла на себя сама Богородица. Евреев они считают «сатанинской силой», приближающей приход антихриста. Другие право­славные деятели идею Богоматери как «удерживающего» рассматривают как ересь, наделяя этой ролью «законность и порядок» или «русское государство». Так считал, например, митрополит Санкт-Петербургский и Ладож­ский Иоанн Кронштадтский, по мнению которого «удерживающим» является Россия в целом. Некоторые вместе с этим называют также Русскую православную церковь. В XIX веке все это считалось бы кощунством, поскольку как помазанник Божий понимался тогда император, а на­род и государство не могли выступать в этой роли. Но после отречения и казни императора антихрист так и не пришёл, и вновь встал вопрос об «удерживающем». Тогда ряд священнослужителей стал рассматривать русских как «народ-богоносец». Вместе с идеей, что имен­но православие есть «истинное христианство», эта концепция по­родила представление, что «удерживающим» стала сама Россия^[9].

Русский православный фундаментализм включает ярко выраженное политическое мессианство, восходящее к концепции «Москва — третий Рим». Проповедуется идея об исключительности России, рассматриваемой как средоточие духовной истины, добродетели и благочестия, а русские — как народ-богоносец, носитель истинной православной веры. По мнению русских православных фундаменталистов, нравственная исключительность ведёт к тому, что народ-богоносец подвергается гонениям. Утверждается, что на русской земле идёт битва между силами света и тьмы, русский народ претерпевает страдания ради добра, истины и справедливости. Патриотизму даётся метафизическое обоснование, любовь к родине и единство народа считаются святыми чувствами. Русский православный фундаментализм носит ярко выраженный государственнический характер. Залогом сохранения благочестия фундаменталисты считают единство государства, церкви и народа («народность»), поэтому они выступают за активное влияние церкви на политику, которое должно достигаться соединением её с государством. Своими врагами фундаменталисты считают как внешние, так и внутренние социальные силы и процессы^[10].

Возвращение православия в общественный дискурс и включение в него национал-патриотов сопровождались ростом популярности эсхатологии, которая помогала осознать кризисные явления и выработать собственное понимание места России в мире. Применяется традиционалистская концепция инволюции, согласно который происходит неизбежное движе­ние мира от золотого века к упадку и разложению, что в рамках хри­стианской эсхатологии объясняется действием «сатанинских сил», освобождающих путь антихристу. Этим силам способен проти­востоять только «удерживающий», поэтому главный конфликт в мире происходит между ним и «силами зла». Новозаветный миф отождествляет последних с иудеями, что закрепила длительная богословская традиция, которая служит опорой национал-патриотам. Он стремятся найти знаки приближения антихриста почти в любой деятельности тех, кого они называют иудеями, евреями, сионистами, масо­нами. В число этих врагов включаются католики и протестанты, которые, согласно православным национал-патриотам, слепо следуют за иудеями в исполнении их планов^[11].

Русская православная традиция, рассматривая русский народ как «богоносный», а Москву - как «третий Рим», исходит из идеи, что истинный хри­стианский дух сохранило только русское православие. Это концепция противопоставляет Россию всему остальному миру, который понимается как отступивший от Бога и предавшийся разложению. В этом контексте в среде русских священников и старцев распространились мессианские пророчества, что судьба России — чудесным образом избежать царства антихриста и спасти от него весь остальной мир. Прежний лозунг «СССР — гарант мира и флагман прогрессивного развития» сменился на формулу «Россия — последний оплот христианства, препятствующий приходу антихриста». Однако Россия, таким образом, стала пониматься как главная цель «сатанинских сил», что и создавало основу для параноидальных чувств национал-патрио­тов, ведущих к крайним формам ксенофобии, включая антизападничество. Возврат к традиционной православной историософии ведёт к возвращению увязанного с ней доктринального ре­лигиозного антисемитизма. Традиционалистский подход придал религиозную основу сформировавшемуся ранее советскому «антисионизму». Получила популярность также идея православной монархии, следующая из функции «удерживающего», поскольку речь идёт не столько о политической власти, сколько о религиозной миссии спасения мира от сатанинских сил. Фундаменталистский подход к православию делает политический фактор функцией религиозного, наподобие тому, как в исламе религия не отделена от политики^[12].

Выходившая в 1990-е годы газета «Земщина», возрождая идеологию дореволюционного «Союза русского народа», продвигала традиционалистскую трактовку истории, согласно которой сотворённый Богом мир с течением времени разлагался и клонился к упадку, и в итоге наступали «последние времена», эпоха антихриста. Залогом устойчивости мира была объявлена Россия и её «богоносный народ», а «удерживающим» — православный царь^[13]. В июне 1992 года священник Дмитрий Дудко поставил вопросы о конце света и «богоносности» России, против которой, по его мнению, пошел весь мир, подстрекаемый Синедрионом. Обращаясь в теме миссии России в мире, он вначале отсылал к пророчеству Достоевского, а не к отцам церкви. Он утверждал, что антихрист ещё не пришел, поскольку ещё есть «удерживающий». Он считал, что это сама Россия, позднее указывал на русских старцев, в том числе Серафима Саровского^[14]. Православный писатель Валерий Филимонов восхищался российским величием и «народом-богоносцем»; он писал о Святой Руси, хранительнице православия; православное мировоззрение он сочетал с ностальгией по советскости^[15].

Монархический публицист Михаил Назаров резервировал роль «удерживающего» за Россией, поскольку в Священном Писании о ней и её исторической миссии ничего не сказано. Он связывал это с право­славной проповедью Евангелия во всём мире в предапокалипсические времена, заменяя христианскую проповедь православной, а предсказанное быстрое возрождение церкви — на возрождение России. По его мнению, если антихрист до сих пор не пришёл, за это нужно благодарить русский «богонос­ный народ», в первую очередь его «остаток» — праведников. Там, где в пророчествах обычно понимаются христиане, он говорил о православных, считая, что других истинных христиан в мире не осталось. Назаров изобра­жал Россию богоносной и уподоблял её Христу: в XX веке она взошла на свою Голгофу, была распята и принесла искупи­тельную жертву. По этой причине ей предстоит воскреснуть^[16].

Газета «Русский порядок» «Русского национального единства» (РНЕ) писала о том, что под созвездием Рыб находится иудейский народ, а под знаком Водолея — русский народ, носитель Провидения, которому суждено победить мировое зло и спасти человечество (1993). Александр Баркашов, руководитель РНЕ, провозглашал начало Эры России, которая сперва проявится в «наведении порядка» в самой России, затем Россия получит мировое господство. Русский народ является народом-богоносцем, а евреи — богоборцами, воплощением абсолютного зла, Дьявола. Они, по его утверждениям, устроили геноцид русского народа после 1917 года. «Россия возрождается сегодня не как „общее экономическое пространство“, а как метафизическая сущность — проявленный в мире оплот Бога, для последней схватки с абсолютным злом — дьяволом и его порождением — химерической, богоборческой западной цивилизацией во главе с Израилем и США»^[17].

• Бердяев Н. А., Лосский Н. О. Русский народ. Богоносец или хам? — М.: Алгоритм-издат, 2014. — 240 с. — ISBN 978-5-4438-0713-3.
• Богданов А. В. Почвенничество. Политическая философия А. А. Григорьева, Ф. М. Достоевского, Н. Н. Страхова. — М., 2001.
• Богоносец // Толковый словарь русского языка : в 4 т. / сост. Г. О. Винокур, Б. А. Ларин, С. И. Ожегов, Б. В. Томашевский, Д. Н. Ушаков ; под ред. Д. Н. Ушакова. — М. : Государственный институт «Советская энциклопедия» : ОГИЗ, 1935. — Т. 1 : А — Кюрины. — Стб. 161.
• Волобуев А. В. Русский православный фундаментализм: социально-философские аспекты // Гуманитарный вестник. — 2019. — № 2 (76). — С. 1—13.
• Кочеров С. Н. Идея спасения как форма примирения российского мессианизма и миссионизма // Вестник Мининского университета. — 2013. — № 1 (1).
• Пасечник В. В. Идея народа-богоносца как характерная черта русской религиозной философии // Известия Алтайского государственного университета. — 2013. — № 2 (78). — С. 201—203.
• Померанц Г. С. Смешной человек и народ-богоносец // Открытость бездне. Встречи с Достоевским. — М.: Советский писатель, 1990. — 384 с. — 10 000 экз. — ISBN 5-265-01527-2.
• Шнирельман В. А. Арийский миф в современном мире / Российская академия наук, Институт этнологии и антропологии имени Н. Н. Миклухо-Маклая. — М.: Новое литературное обозрение, 2015. — (Библиотека журнала «Неприкосновенный запас»). — ISBN 978-5-4448-0279-3.
• Шнирельман В. А. Колено Даново: эсхатология и антисемитизм в современной России / Российская академия наук, Институт этнологии и антропологии имени Н. Н. Миклухо-Маклая. — М.: Издательство ББИ, 2017. — xiv+617 с. — (Диалог). — ISBN 978-5-89647-364-0.
• Шнирельман В. А. Антихрист, катехон и Русская революция // Государство, религия, церковь в России и за рубежом. — 2019. — № 1—2. — С. 488—515. — doi:10.22394/2073-7203-20i9-37-l/2-488-5i5.
• Шнирельман В. А. Удерживающий. От Апокалипсиса к конспирологии. — М.; СПб.: Нестор-История, 2022. — 424 с. — ISBN 978-5-4469-2056-3.

Эта страница в последний раз была отредактирована 27 июня 2024 в 09:59.