Добрый день.
Я думаю, каждый из вас рано или поздно
встречался с такой ситуацией:
знаете, заканчивая школу или ВУЗ,
мы говорили себе:
«Больше никогда, никогда
ни ногой мы не окажемся там, в той
системе образования, за той партой».
И каждый раз, так получается,
мы возвращаемся
либо как родители наших детей-учеников,
либо как преподаватели,
а некоторые, вот так как я —
соорганизатор, соруководитель
такой образовательной,
экспериментальной лаборатории,
которая по недоразумению
называется «Частная школа „Афины“».
Могу сказать, что, конечно же, я никогда
не мечтал о том, чтобы стать
руководителем школы.
Вообще в детстве я мечтал
об очень странных,
с точки зрения моих родителей, вещах.
Например, я мечтал стать клоуном.
Мне было тогда 4 года.
Этим я очень испугал, помню,
свою старенькую бабушку,
которая считала, что, ну, не может
развлечение людей быть достойным занятием.
Ну она не дожила до нынешних времён,
я не знаю, что бы она сказала,
посмотрев на нынешних политиков.
Но тем не менее, я внял ей просьбам,
и уже когда мне было 16 лет,
я был десятиклассником,
на этот раз я испугал свою маму,
когда сказал, что я хочу быть писателем.
Она сказала: «А куда же ты
пойдёшь учиться на писателя?»
Я сказал: «Ну, конечно же,
на факультет журналистики».
И тогда она открыла все три газеты,
которые приходили в наш почтовый ящик,
и сказала: «Ты хочешь это писать?»
Я сказал: «Нет».
«Ну тогда, сынок, не выпендривайся.
И иди получай нормальную профессию».
И я пошёл в КПИ на физику металлов.
(Смех)
Я учился напряжённо, с огоньком, вот,
большей частью, конечно, читая под партой
шотландские баллады
и французскую драматургию.
Но нужно сказать, что политехнический
институт дал мне очень много.
Ну во-первых, он научил меня
не бояться книжек с формулами.
Я понял, что формулы можно
спокойно пропускать, от этого книжка
не потеряет своей ценности.
(Смех)
Во-вторых, я понял,
что учиться можно самостоятельно.
Учитель, зачастую, — это ненужное
и даже бесполезное звено.
Ну и третье, что дал мне институт,
это мою жену,
которая сидит здесь, в этом зале, и которой
я благодарен, что я стою здесь.
И я считаю, что не меньше её заслуга
в том, что я стою здесь.
И её место здесь, рядом со мной.
Она сидит в этом зале с дочкой,
о которой будет немножко позже.
И вот мы вместе, уже работая
в Институте металлофизики,
и как рентгенщики, имея укороченный день
и много свободного времени,
мы занялись тем, что сделали
детскую театральную студию.
Я стал писать для этой
театральной студии комедии,
и сам играл на сцене вместе с детьми.
И так две мои детские мечты реализовались:
я стал писателем и клоуном.
Вот. Но я при этом ещё был учёным,
а каждый учёный в своей жизни
должен совершить три вещи:
ну, во-первых, он должен родить ребёнка,
он должен написать диссертацию,
и он должен создать общую теорию всего.
Ну надо сказать,
я почти со всем хорошо справился —
всё, кроме диссертации,
у меня получилось, вот.
И исходя из моей общей
теории всего, получалось,
что, оказывается, всё вот то,
что изучали мы в школе,
можно было прекрасно
уложить ну в шесть, ну в семь лет,
и три года заняться чем-то более
интересным, чем впихивать себе в голову
какие-то малопригодные для жизни сведения.
Ну и вообще, вот повеселее
проводить как-то время.
И мы, как нормальные учёные, любую теорию
должны проверить на практике.
И мы пошли работать.
Мы пошли работать в обычную школу,
правда, в экспериментальный класс.
Я вёл историю и естествознание,
а Оксана вела историю искусств
и английский язык.
И вот здесь произошла моя вторая встреча
с нашей системой образования,
которая полностью изменила мою жизнь.
Дело было так: я сидел в закутке этой школы
и готовился к своему уроку.
А урок у нас происходил
очень странным образом:
когда я приходил в класс, прежде всего
меня ученики гоняли по всему материалу.
Если я чего-то не знал, то я получал двойку,
они получали пятёрку.
Но только тогда, после этого,
я мог наконец-то
иметь моральное право задавать вопросы им.
И вот я, конечно,
чтобы не ударить лицом в грязь,
я сидел в закутке и старательно готовился.
И тут из соседнего класса до меня донеслись
истошные, истеричные женские вопли: «Ты...»
Нет, я не буду говорить, что я слышал.
В общем, слова «дебил» и «урод» —
это были самые мягкие слова.
Буквально площадная брань.
Я не понимал, что там происходит.
Я не знал, мне вмешаться или не надо.
И вдруг двери класса открылись,
и оттуда выскочил
маленький взъерошенный первоклашка,
пунцовый, трясущийся от страха.
Вы понимаете, да, мне захотелось встать
и пойти в этот класс и удушить эту,
с позволения сказать, училку.
Я вцепился в стул, потому что понимал,
что сейчас произойдёт вот... Вот непоправимое.
Стул выдержал, но я дал себе слово,
своего ребёнка, свою дочку
я в общеобразовательную школу не отдам.
Мы лучше сделаем сами
свою собственную школу.
Школу, в которой самому бы захотелось учиться,
если вернуться снова назад в своё детство.
Школу мечты.
И мы начали работать.
Вы знаете, удивительно, но нам удалось.
Мы ничего не знали изначально об образовании,
но мы стали специалистами в области образования.
Мы ничего не понимали в финансах,
но мы стали специалистами в финансах.
Мы заложили самое главное туда —
те принципы, которые позволяют уже
восемнадцать лет существовать школе.
Это, прежде всего,
уважение к личности ребёнка.
Это такие принципы,
как психологический комфорт ребёнка.
Играя учись, учись играючи.
Мы не торгуем оценками.
Понимаете, мы воспринимали детей
тоже как сотрудников школы.
Ты же не будешь приходить в класс
и говорить:
«Ну-ка...» Нет, приходить
в свой офис и говорить:
«А ну-ка все сели,
сложили ручки вот так, мы сейчас
начнём слушать, как я вам буду рассказывать,
что мне снилось ночью».
И вот мы с нашими детьми работали
совершенно каким-то странным образом.
Мы пробовали одно, пробовали другое.
То, что не работало, мы отбрасывали.
То, что работало, оставляли.
Мы работали вместе с нашими родителями,
создавая деловые игры для детей.
Мы интегрировали разные предметы
в каких-то там погружениях наших выездных
или в триместровых экзаменах.
В любом случае, мы растили нашу школу,
как садовник растит растение.
Наши первые выпускники,
их было всего пять человек,
но это были люди, которыми мы гордились.
И мы понимали, что школа может стать
инструментом преобразования общества.
Пусть их будет немного
наших выпускников, но они смогут
что-то изменить в этом обществе.
С тех пор уже прошло восемь лет,
уже восемь выпусков.
Вот неделю назад мы отгуляли очередной
выпускной, наш восьмой выпуск.
Но что мы начали наблюдать:
сейчас в школу приходят другие дети.
И мы снова и снова учимся работать с ними.
По-другому. Дети другие.
Это понятно. Но насколько другие?
Они по-другому обрабатывают информацию.
Но насколько по-другому?
Мы сначала долго не могли понять,
но вот в последний момент как-то нас озарило,
и на простом примере я вам это покажу.
Вот посмотрите: нотный лист.
Но для меня это картинка —
крючочки, палочки, кружочки.
Да, я знаю, как называются отдельные ноты,
я могу их назвать. Но музыка не звучит.
Я люблю музыку, я её люблю слушать,
я немножко играю на гитаре, я люблю петь.
Но когда я смотрю на эти ноты,
музыка не звучит.
Меня надо учить,
чтобы я мог это воспринимать.
Меня никто не учил, и уже,
наверное, никто не научит.
Дети воспринимают тексты так,
как я воспринимаю вот эти самые ноты.
Они могут их прочитать, они могут
назвать буквы или слова,
даже, может быть, объяснить их,
но музыка текста для них не звучит,
их надо этому учить.
Они работают с динамическими символами.
Для них этот текст статичен,
в нём ничего не происходит.
Это всё равно, что слушать непрерывно
ноту Ля. А как они работают? По-другому.
И мы когда-то с вами это умели делать.
Вспомните, мы с вами когда-то
возились в песочнице
и говорили: «Вот эта бумажечка —
это сейчас рецепт от доктора».
И через минуту эта бумажечка уже была
деньгами, которые надо заплатить
за то лекарство,
которое доктор нам прописал.
Это и есть динамические символы,
с которыми дети прекрасно работают.
Но есть и другое:
все дети многоталантливы.
У каждого свой талант, который нужно
дать возможность развить.
Но если мы посмотрим на наши
стандарты образовательные,
если мы посмотрим
на наши учебные планы, на...
Да на всё, что сейчас называется
образованием, мы увидим,
что это работает только
для академического стандарта или,
извините, академического таланта.
А таких детей всего 7%.
Это означает, что девять из десяти школу,
в лучшем случае, терпят.
Класс в тридцать человек,
где действительно только трое
получают кайф от того, что они учатся,
а двадцать семь нудятся
или просто тупо ненавидят эту школу.
Но и это ещё не всё: с каждым годом
всё больше и больше становится тех детей,
которых мы называем нешкольные дети.
Это дети, которые по разным причинам:
по психическим, физиологическим
и психофизиологическим свойствам,
гиперактивные дети,
дети-аутисты, дети с любыми проблемами,
связанными со здоровьем, —
им традиционная школа не подходит.
Их становится всё больше и больше.
Уже сейчас по нашим данным их порядка
30% как минимум. И к 2015 году
мы прогнозируем, что их будет...
Число таких детей, приходящих
в первый класс, будет более 50%.
Это означает, что большему числу детей
школа традиционная не подходит,
чем тем, которым она, ну, худо-бедно как-то
лишь подходит. И что делать нам всем?
Как быть? Отправлять за рубеж? Но там
те же проблемы. Самим учить?
Но где мы возьмём время и силы
для того, чтобы это делать?
Школу надо переизобрести. Но для начала
нужно понять, а какая она?
И мы создали очень простую
такую схему, очень простую.
Буква «Р» — это, ну, в сущности, репетиторство, да.
Обучение в узком смысле этого слова.
Это ответ на вопрос
«знаю что?», «знаю почему?»
«С» — сертификация, апробация.
Школа тоже, в принципе, это делает:
контрольные, тесты, экзамены, аттестаты,
табели и всякое прочее.
Единственное, что неправильно здесь:
тот человек, который учит, он же сам и оценивает.
Должны быть независимые центры оценивания,
подконтрольные нам, родителям,
а не Министерству образования.
«И» — от слова «игра». Это обучение
через практику, через игру.
Это обучение тому
«знаю как?», «знаю зачем?»
Именно здесь формируется тот
образовательный запрос, который и позволяет
ребёнку понять, а зачем ему вообще
нужно учиться. Зачем ему нужно
вот это «Р», зачем ему нужно вот это «С».
Это обучение на кончиках пальцев.
А «Т» — это то, что делают родители,
то, что делают наставники,
то, что делаю тьютеры. Это интерес
к развитию именно этого конкретного ребенка.
Это тот человек, который является другом
ребёнка, который может его поднять и повести.
И тогда, когда ему тяжело, помочь.
Вот всё, из чего состоит школа. И мы должны
её сделать новой, сделать другой.
Как? Как мы можем обучить
новых преподавателей?
Как мы можем создать новые программы?
Зачем? Это всё не нужно,
у нас уже всё есть.
У нас есть, у каждого из вас есть знания,
есть таланты, уже развитые таланты.
Есть дети, которым хотелось бы это передать.
Мы уже все готовые учителя, но школа
не даёт нам туда попасть. Это очень сложно,
там есть свои программы, свои грифы.
Это всё неинтересно,
мне туда неинтересно приходить.
Надо создать другую школу,
другое образование, куда мы сможем
попасть, куда мы сможем прийти.
И здесь есть простой ответ:
нам нужно создать новое...
Ну программисты есть в этом зале?
Поднимите руку,
кто программист в этом зале.
Кто знает слово API? Или в просторечии
называется АПИ. О, уже больше, отлично.
Так вот нам нужно новое АПИ. Ну тем,
кто не поднял руку, коротко объясняю:
это простой способ работать
со сложной системой. Непонятно, да?
Хорошо, вот вам пример: известный рисунок, да?
Снизу аппарат под названием The Woman, вот,
с огромным количеством всяческих
настроечек. Это сложное АПИ.
А сверху аппарат под названием «Мужчина»
с простым АПИ.
On — оff, да? Включил — выключил. И вот
нам нужно, конечно, не такое простое,
но тем не менее, нам нужно достаточно простое АПИ.
Нам нужен способ входить в систему
и выходить из неё,
давать наш навык,
давать наше новое знание детям.
Мы как раз и заняты сейчас
разработкой этого нового АПИ.
Мы создаём сейчас внутри школы
виртуальную бизнес-школу для обучения детей.
Этих школ может быть внутри много,
они виртуальные.
Они как ангелы на кончике иглы
могут поместиться в школу
в больших количествах, но только мы,
только родители, мы можем обеспечить
вот это новое образование.
К этому я призываю вас всех.
Надо не ждать, когда кто-то нам
создаст это новое будущее.
Нам не нужно ждать,
пока вырастут наши дети.
Уже сейчас мы можем создать новое видение,
потому что без нового видения не будет
и нового будущего. Единственный метод
предсказать будущее — это изобрести его.
И я хочу, чтобы нынешний TEDx
стал форумом изобретателей будущего.
Спасибо за внимание.
Российская империя
Эта страница в последний раз была отредактирована 12 января 2024 в 23:49.