Эффигия

Эффи́гия (лат. effigies — изображение, буквальное отражение, кукла) — жанровая форма^[1] скульптурных надгробий композиционного типа транзи (фр. transi — оцепеневший), в которых тело усопшего показывали лежащим, как бы спящим, но с портретными чертами^[2]. Эффигия точно соответствовала внешности покойника и это сходство побуждало людей к поминальным молитвам об умершем, обеспечивавшим, как тогда считалось, более быстрое искупление его души от мук чистилища. Часто фигуры эффигий изображали со скрещёнными руками или соединёнными в молитве ладонями. Эффигией также называли куклу усопшего, которая использовалась в ритуальных целях.

История

Своеобразными предшественниками эффигий, вероятно, были этрусские надгробия, как правило изображавшие усопших в полноразмерную или уменьшенную величину, возлежащими в горизонтальной позе на боку и как бы участвующих в погребальной трапезе.

В искусстве стран Западной Европы до распространения эффигий крышки гробниц представителей церковной и светской знати нередко украшали плоскими латунными брассами с изображениями усопших. В средневековой Европе также существовал обычай публичной казни эффигии (куклы) преступника, в случае, когда ему удавалось скрыться от правосудия. Предполагалось, что эта позорная процедура окажет соответствующее влияние на дальнейшую личную судьбу преступника.

Использование эффигий в похоронных ритуалах монархов

Наиболее ранним известным случаем использовании королевской эффигии следует считать похороны Эдуарда II (1327 год), после чего такая практика стала регулярной для англичан. Кости и плоть английского короля, согласно обычаю (лат. mos teutonicus), были раздельно доставлены из Руана (возможно, из Сен-Дени) в Вестминстерское аббатство, а эффигия, заменявшая тело монарха, покоилась при этом на крышке гроба.

Во Франции эффигии стали применяться значительно позднее и под влиянием англичан. Первый известный случай относится к погребальной церемонии Карла VI (1422 год). В последующем практика использования эффигии во Франции частично обновлялась (Карл VIII, 1498 год) и достигла новой стадии в похоронной процессии Франциска I (1547 год), повторенной и в ходе погребения Карла IX (1574 год).

Именно тогда эффигия впервые была использована для церемонии презентации тела усопшего монарха в официальных одеждах и под государственными символами. В течение одиннадцати дней функцию презентации тела усопшего выполняла изготовленная по этому случаю эффигия, изображавшая Франциска I, облачённая в парадные одежды государя. Водружённой на специально сооруженный постамент, выставленный в salle d’honneur, ей прислуживали первые люди королевства, подававшие привычную еду кукле монарха как его прижизненные слуги. На двенадцатый день эффигию заменил гроб с телом монарха. В более позднем периоде специально изготовленные для похоронной процессии Генриха VII и его сына Генриха VIII эффигии с этой целью не применялись. Относительно посмертных изображений Эдуарда VI и его сестры Марии Тюдор сохранившиеся сведения весьма противоречивы. Известно, что эффигия, изображавшая старшую дочь Генриха VIII, представляла собой скульптурное изображение королевы во весь рост и была выставлена в Вестминстерском аббатстве для всеобщего обозрения вплоть до коронации Елизаветы Тюдор^[3]. В настоящее время (2013) в Вестминстерском аббатстве выставлена лишь голова подлинной эффигии Марии; но так же и тело эффигии сохранилось в хранилище^[4].

Сохранившиеся эффигии рыцарей и полководцев являются важным источником для современных историков-оружиеведов, изучающих вооружение, доспехи и одежду средневековых армий.

Эффигии в русском изобразительном искусстве

В России горизонтальные изображения человека на крышках надгробий появились с XVI века, то есть позже, чем в Европе. Это были «лежачие» изображения святых на крышках рак, но их позы напоминали стоящие фигуры. В более позднее время в России эффигии были также редки и как правило связаны с неправославными конфессиями. По данным искусствоведа Ольги Матич, в Санкт-Петербурге эффигий сохранилось лишь две, обе находятся на Лазаревском кладбище. Это надгробия капитана Иоганна фон Рейссига и баварского врача Густава Адольфа Магира. «Надгробие В. Э. Борисову-Мусатову» в Тарусе Ольга Матич называла «самой необычной российской „эффигией“». То, что надгробие было установлено лишь в 1910 году (через пять лет после смерти художника), она объясняла сопротивлением церкви изображению нагого подростка^[5]. Единственной московской эффигией было несохранившееся надгробие генерала А. Ф. Багговута, находившееся на Новодевичьем кладбище и являвшееся, вероятно, репликой петербургского памятника И. фон Рейссигу^[6].

• 
  Надгробие И. фон Рейссига
• 
  Надгробие Г. А. Магира
• 
  Надгробие В. Э. Борисова-Мусатова

См. также

• In effigie
• Надгробие
• Транзи
• Кенотаф
• Эпитафия

Примечания

Литература

• Карло Гинзбург, «Репрезентация: Слово, Идея, Вещь» (недоступная ссылка)
• Шпаковский В. О. Эффигии как исторический источник // Вопросы истории. 2012. № 6. С. 136—142.
• Матич О. Музеи смерти : Парижские и московские кладбища / Ольга Матич. — М. : Новое литературное обозрение, 2021. — 276, [4] с. : ил. — (Критика и эссеистика). — ISBN 978-5-4448-1580-9. — OCLC 1286637869.

Эта страница в последний раз была отредактирована 7 января 2024 в 11:51.