Кюри, Жак

Субтитры

Кто-нибудь из присутствующих состоит в «World Future Society»? Уверен, большинство из вас слышали об Артуре Кларке. Поднимите руки. Хорошо. Он как-то сказал, что если бы написал книгу, которая бы понравилась и была понятна всем то в ней не было бы ничего нового. Задумайтесь об этом. То, что я сегодня расскажу, изменит жизнь некоторых из вас. изменит ваши взгляды на самих себя и на мир вокруг. Я буду говорить на темы, которые вы не найдете в обычных книгах или других источниках. Я предлагаю провести небольшой эксперимент. Наверняка некоторые из вас смогут догадаться, чтó я рисую еще до того, как я закончил. Если вы догадались, остановите меня, скажите: «Я знаю!» Всем видно доску? Не знаю, справлюсь ли я с этим шнуром. Всем видно доску? Меня хорошо слышно? В тот момент, когда вы поняли, чтó я рисую, остановите меня. — Тонущий корабль, Титаник. — Что? — Титаник. — Да, отлично. Если бы он не назвал, чтó это... Помните, никакого корабля тут ещё нет, но этих элементов было достаточно для его ассоциативной памяти, чтобы найти соответствие. Вы же видите, что это не корабль. А вот это что? Те, кто постарше, должны догадаться. — Это будильник. — Кто это сказал? Вы потрясающая! Но где же тут будильник? Даже если бы она не смогла так быстро догадаться, я пририсовал бы ножки, циферблат, стрелки — пока кто-нибудь не назвал бы ответ. Если кому-то ещё не удалось увидеть корабль, я бы продолжил рисовать: иллюминаторы, надпись «Титаник» — и так далее, пока кто-нибудь не воскликнул: «А! Титаник!» Это была попытка показать вам, что все мы способны принимать решения и делать выводы, не обладая полной информацией о предмете. В этом и заключается уникальность человека: мы способны сопоставлять вещи. И для этого нам не требуется накапливать много информации. Если вы хорошо уловили суть этого примера, как вы думаете, кто бы это мог быть? — Линкольн? — Кто это сказал? Кто это сказал? Кто-то сказал Линкольн. Я не вижу здесь Линкольна, но это он. Это был бы Авраам Линкольн. Если бы я продолжил, я нарисовал бы бороду и всё остальное. Я привел эти примеры лишь для того, чтобы доказать способность людей сопоставлять вещи. Позже я попробую объяснить вам, что же такое творческое мышление на самом деле. Я воспользуюсь старым языком: тем, на котором я говорю с людьми, незнакомыми с этим способом мышления. Cтарый язык утверждает, что человек способен думать и логически рассуждать. Я же не считаю это возможным. На моем счету много изобретений, я работал над множеством проектов, но я не верю в то, что люди могут думать или логически рассуждать. Кстати, вы не обязаны соглашаться со всем, что я говорю. Когда придет время вопросов из зала, забудьте про вежливость! Задавайте любые, самые каверзные вопросы. Это поможет и мне, и вам. Когда я говорю о мышлении, способности рассуждать и способности сопоставлять, речь идет о том, чтó формирует поведение человека. Я считаю, что поведение всех людей подчиняется законам природы: что образ действий и ценности всех людей находятся в прямой зависимости от той среды, в которой они жили. Каждый человек полностью соответствует той среде, в которой он вырос, его окружению и опыту. Если с младенчества вы росли в индейском племени семинолов, и ничего другого не видели, вы будете вести себя как семинол. Допустим, вы выросли в любом другом индейском племени, носите головной убор из перьев и танцуете вокруг костра. Если бы я подошел к вам и сказал: «Это же глупо! Зачем танцевать вокруг костра с перьями на голове?» Вы бы не бросили шляпу на землю со словами: «Знаешь, а я никогда не задумывался об этом». Мы не можем этого сделать. Мы жертвы нашей культуры. Мы смотрим на мир сквозь наш прошлый опыт. По-другому мы не можем. Сегодняшняя психология находится в зачаточном состоянии — это попытка понять факторы, которые формируют поведение человека; найти обстоятельства, отвечающие за наши взгляды на самих себя, на других, на наши действия и, если хотите, на безнравственность. Я не считаю кого-либо безнравственным. Люди пользуются теми инструментами, которые им известны, с которыми они знакомы. Язык — это тоже инструмент. Если бы кто-то показал вам рисунок самолета, точнее чего-то похожего на самолет, но без крыльев, люди посмотрели бы на него косо и сказали: «Он не сможет летать!» Они не спросят: «Как вы предполагаете оторваться от земли без крыльев?» Это и есть эффективная коммуникация. Один очень известный ученый (ныне покойный) хотел убедить правительство и людей собрать средства для наблюдения за космосом с целью установления контакта с внеземной жизнью. Я попробую донести до вас кое-что, а вы подумайте над моими словами. Поиграйте с этой мыслью. Я воспользуюсь старым языком, так как вы не совсем знакомы с такой точкой зрения. Если люди или существа, или предметы способны преодолеть сотни световых лет скозь пространство и время, они не гуманоиды. Хранилища с запасами воды простирались бы на километры. Все необходимые людям удобства занимали бы чудовищно много места и потребовали бы чудовищных энергетических затрат. Есть люди, которые рассказывают о летающих тарелках, которые прилетают на нашу планету, приземляются рядом с каким-нибудь фермером, забирают его к себе в тарелку и проводят над ним всякие эксперименты. Во-первых, никто не полетит за сотни миллионов световых лет, чтобы подобрать какого-то фермера и спросить у него, какие подтяжки он носит. Карл Саган мечтал пообщаться с инопланетянами. Он надеялся, что они тоже захотят с нами пообщаться. Но вы-то знаете, что республиканцы не могут общаться с демократами. Вы знаете, что мужья и жены испытывают трудности в общении. Родители и дети испытывают трудности. Потому что наш язык был создан очень, очень давно. На языке, которым мы пользуемся сегодня, по своей сути трудно передать свои мысли другому. Однако, инженеры общаются между собой на другом языке. Один инженер может показать очень тонкий трос и заявить, что на него можно подвесить до пяти тысяч тонн. Другой инженер спросит: «Каков его предел прочности на разрыв?» Когда ему ответят, он возьмет трос и закрепит его в станок, который разорвет трос для того, чтобы убедиться в заявленной прочности. Когда инженеры конструируют самолет, (похоже, придется потаскать эту штуку с собой) они проводят все вычисления. Это вид спереди, рисунок самолета спереди на скорую руку. Они проводят все нужные расчеты и находят, какую нагрузку выдержит это крыло. После всех расчетов, после их проверки, они всё равно нагружают крыло мешками с песком до тех пор, пока оно не обломится, чтобы убедиться на все 100, что крыло справится с нагрузками. Этого нет в нашем повседневном языке. В повседневном языке нет такой возможности. Когда встречаются два инженера, один говорит другому: «Я могу осветить площадь в 50,000 кв. футов с помощью этой крошечной светящейся точки. Другой не воскликнет: «Это невозможно!» Так они не разговаривают. Он спросит: «Какой тут источник энергии? Какое потребуется напряжение? За счет чего точка светится?» Они задают вопросы. Обычный человек скажет: «Чё? В жизни такому не бывать!» Такой подход бытует еще с давних пор. Это язык войн, ненависти, слепой веры, предрассудков, неспособность задавать вопросы. С этим нужно быть очень внимательным. Помнится, на одной лекции в Принстоне я пытался сказать, что люди не могут думать или рассуждать. На лекции были представители кафедры психологии и социологии. Один из них встал и сказал: «Да ну... Откуда тогда взялись фотоаппараты? Их же когда-то не было. Кто-то должен был подумать о фотоаппарате. Он ведь не появился ниоткуда!» Проделав много работы, много лет назад в древнем Египте... Или же, если вы жили в сельской местности, если в стене сарая было отверстие, например, от выбитого сучка, пасущиеся на улице коровы появились бы на другой стене сарая вверх ногами. В Египте люди ходили в такие дома, чтобы увидеть перевернутый мир. Тут было маленькое отверстие. Через него дневной свет проникал внутрь, и на другой стене можно было увидеть людей, прогуливающихся вверх ногами. Кто-нибудь из вас видел это явление своими глазами? По сути это и есть пинхол-камера: простейший фотоаппарат без линзы, просто коробка с отверстием. Кто-то спросил: «Как же увидеть изображение?» Тогда они поставили прозрачную пленку вот сюда и смогли увидеть перевернутую голову, человека или корову. Затем они задались вопросом: «А можно ли как-то запечатлеть это изображение?» Хорошо, но это не ответ. Это всего лишь вопрос. «Интересно, а как можно запечатлеть это изображение?» Задолго до этого американские индейцы и другие первобытные брали тапу или плели из природных материалов нечто похожее на ткань, а затем красили ее в разные цвета ягодным соком. Иногда на ткань падал листок с дерева, и после высыхания на солнце на ней оставалось изображение этого листа. Применение красителей пришло к нам из этого опыта. Чтобы вы могли лучше понять меня... Первый человек, прыгнувший с обрыва с крыльями, погиб. А его шурин записал: «В следующий раз сделайте крылья побольше». Никто, взявшись за задачу, не находит решение сразу же. Ну если только вы обладаете огромным опытом в различных областях. Следующий человек прыгнул с крыльями бóльшего размера. Он пролетел немножко, но затем крылья загнулись. И старый рыбак сказал: «Тебе надо добавить распорок на крылья, как на лодке, как на мачте. Иначе они не выдержат!» Тогда крылья укрепили, и этот человек снова прыгнул с обрыва. Он полетел, но врезался в дерево, при этом сильно повредив себе ногу. Его жена сказала: «Знаешь, Джон, у рыбы на хвосте плавник». «Прямо в точку!» И они приделали к аэроплану хвост. Не бывало такого, чтобы кто-то просто взял и изобрел телевизор, аэроплан, электрическую лампочку или радио. Ничто из этого не появилось благодаря прогулкам в глубокой концентрации, и затем сквозь какую-то неземную субстанцию — Эврика! Идея сформулирована! Так не бывает. Это упорный труд. Я совершаю больше ошибок, чем кто-либо из моих знакомых, потому что я больше пробую, больше испытываю. Нет ничего плохого в том, чтобы соорудить нечто, и понять, что оно не работает. Ведь именно так мы приобретаем опыт. Нет ничего плохого в критике. Я помню, как мои первые модели аэропланов падали носом в землю, и мне было стыдно за них. Один молодой инженер сказал мне, что нужно откорректировать центр тяжести: сместить крылья ближе к носу. Все мы стоим на плечах друг у друга, и вершим будущее. Был и другой вопрос: «Но кто-то же должен был изобрести лук и стрелы! Кто-то должен был подумать о них. Они не могли взяться из ниоткуда!» Я общался со многими индейцами, и вот, что я выяснил. Индейцы снимали шкуры с животных. Это очень плохой рисунок шкуры животного, разложенной для просушки на солнце. Когда индейцы вернулись, шкура уменьшилась в два раза, она съежилась и стала толще. Им это совсем не понравилось. Тогда они разрезали кожу на узкие полоски, взяли имеющуюся у них рамку и закрепили на ней шкуру (возможно, вам приходилось это видеть) с помощью кожаных шнурков, чтобы шкура не съёжилась. Но когда они нарезáли полоски из кожи и оставляли их на солнце, те усыхали и становились толстыми и короткими, что не очень-то радовало индейцев. Много лет прошло, пока один индеец не прикрепил кожаную полоску к палке: он расщепил концы палки, завязал узлы на кожаной полоске и зацепил ее. Когда он вернулся в надежде, что кожа высохнет и не усядет, палка приняла вот такую форму, она согнулась. «Ага!» Он дернул её, и получилось «Поммм». Спустя много лет кто-то взял еще одну деревяшку вставил ее, натянул тетиву и стрела полетела. «Хорошо, но если человек не может думать, откуда тогда появилась видеокамера? Кто-то же должен был думать о ней! Ее ведь не существовало.» Вот откуда она взялась. Много-много лет назад, тысячи лет назад в Китае брали свечу и ставили перед ней лист — в то время бамбуковой бумаги, — из которого вырезали фигурку в форме человека, и зажигали сзади свечку. И когда пламя свечи колебалось, человечек начинал танцевать под музыку. Так это начиналось. Как это произошло? У кого-то была свеча и лист бумаги, и так случилось, что он оказался позади свечи, и увидел, как движется тень от его пальца. Он извлек из этого урок и стал использовать это явление. Позже случилось нечто интересное. Китайцы брали огромные свитки и разрезали их на куски, а затем связывали их веревкой или ниткой, сделанной из кишок. Связав стопку страниц, получали что-то вроде блокнота. Но для того чтобы найти нужную страницу, азиаты отмечали уголки страниц специальными символами. Если быстро пролистать страницы, то маленькая точка будет скакать в разные стороны. Годы спустя, кто-то нарисовал следующие друг за другом изображения летящей птицы в углу каждого листа и пролистал блокнот. Птица начала поднимать и опускать крылья. Как-то один француз увидел это и взял небольшие листы картона, которые разместил по кругу. Я попробую быстро нарисовать это, чтоб было понятно. Наверху он установил рукоять, вращение которой приводило картинки в движение по кругу. У китайцев тоже было нечто похожее. В их варианте был прерыватель из бамбука, который задерживал картинку на секунду или долю секунды. Когда ручка вращалась, казалось, что человек на экране шагает. Француз изготовил свой аппарат из медного сплава. Он проделал отличную работу. Когда крутили ручку, человечек двигался более плавно, а не прерывисто, как раньше. Однажды Эдисон увидел устройство, разработанное французом, и перевернул его в вот такое положение. Не думаю, что смогу работать с этим микрофоном. На задних рядах меня слышно? Вот как это было. Он поставил аппарат вертикально, а картинки расположил по окружности. И при вращении ручки... [Роксана] Жак. Извини. Так звук не запишется на камеру. — Простите. — Почему бы тебе не положить его в карман, например. — Я попробую. Спасибо. Роксана — мой компаньон. Она работает над зданиями и многими другими нашими разработками в «Проекте Венера», о котором я расскажу вам чуть позже. Эдисон перевернул его и поставил спереди увеличительное стекло. Бросив монетку и вращая ручку, можно было увидеть прогуливающихся людей из неподвижных изображений. Это был долгий, медленный процесс. Камера была изобретена не одним единственным человеком. Немножко там добавлялось, немножко здесь. И однажды братья Райт прочитали об экспериментальных самолетах, о том, как тысячи людей погибли, пытаясь создать летательный аппарат. По крупицам собрав всю доступную им информацию, в частности о древнекитайских воздушных змеях, способных поднять человека, братья построили свой первый летательный аппарат. Их называли «Отцами авиации». Опять же — «отца» нет ни у чего. Вы берете идею, добавляете что-то свое, и так, постепенно, она развивается. «Он гений!» Гений — это человек, обладающий обширным опытом во множестве различных областей. Именно по этой причине ему удается находить решения в широчайшем круге задач. Возьмем, к примеру, Леонардо да Винчи. Думаете, его разработки просто появлялись из ниоткуда? Он общался с людьми, которые интересовались механикой. Они собирались, обменивались идеями, но вы знаете только о Да Винчи... ...к сожалению. Такие люди как Никола Тесла, Томас Эдисон — все великие изобретатели прошлого формировались под влиянием других людей. Те мифы, которые мы создаем вокруг изобретателей о том, что они унаследовали особый дар... «Они гении!» или «Они контактируют со вселенским сознанием», и идеи сами как-то проникают в их головы. Это бессмысленный вздор. То же самое касается и вопроса: «Существует ли разумная жизнь... вне Земли?» Но настоящий вопрос: «Есть ли разумная жизнь... на Земле?» Мы полагаем, что нет. Пока еще нет. Я серьезно. Я не шучу. Что такое интеллект? «Хм... Способность мыслить логически?» У вас не может быть этой способности до тех пор, пока у вас нет опыта в затрагиваемых областях. Эскимос никогда не мечтает о прогулках по пляжу среди пальм. Понимаете? Это невозможно, если, конечно, он не видел пляжа в кино или еще где-то. Ни один человек не способен преставить себе предмет, если он не является частью его опыта. Я знаю, откуда пришло каждое изобретение, которое я когда-либо сделал. Я знаю, как повлияли на меня книги, которые я читал; люди, которых я встречал; всё, что сформировало мои взгляды и ценности. Иногда спрашивают: «Когда вы придумали эту замечательную идею? Это было 1-го февраля?» Нет! По крупицам мы накапливаем информацию, которую позже, с опытом, можем сопоставлять. Сегодня все общества и их структуры искусственные. Они все примитивные. Они все отсталые. Подтверждением этому являются политические системы, деление на демократов и республиканцев, и наши представления о том, как следует управлять миром. Ученые к этому не привлекались! Чтобы отправить человека на Луну, вы должны знать точное расстояние до нее. Необходимо знать массу груза, который придется доставить на Луну. Нужно знать, какую нагрузку может выдержать тело человека. Когда всё начиналось, никто этого не знал, поэтому был построен специальный аппарат — огромная центрифуга, которая вращала человека по кругу. Его спрашивали: «Как ты?» и испытуемый терял сознание. Тогда они понимали: «Вот максимальная нагрузка, которую могут выдержать такие-то люди». Сначала данные собираются, и затем на их основе строится план полета на Луну. Вопрос в том, в каком мире мы хотим жить? Как мы хотим, чтобы работала наша социальная система? Что формирует преступное поведение? Какие факторы сформировали Джеффри Дамера? Уверен, вы знаете, кто это. Но еще до Джеффри был Альберт Фиш. Не знаю, помнит ли кто-нибудь из вас Альберта Фиша. Альберт Фиш был благовидным джентльменом. Он съел 45 детей. Невероятно, как вообще кто-то способен на такое? Я попробую рассказать вам кое-что о прошлом Альберта Фиша. Когда ему было лет 10, он трогал свои интимные места. Его мать была набожной баптисткой. Она закричала: «Ты отправишься прямо в ад! Ты будешь гореть вечно!» И ребенок, Альберт Фиш, проткнул свои гениталии иголками, потому что не хотел вечно гореть в аду. И он отводил других детей в тихое место и отрезал им половые органы, потому что хотел спасти их. Если человек вырос в искаженной среде, в какой все мы живем сегодня... Каждый судья, который бъет молотком и выносит приговор: «30 лет!», — невежда, потому что не имеет ни малейшего представления о том, какие факторы формируют поведение человека. Если взять здорового мальчика и растить его среди шести женщин, где одна из девушек говорит: «Ой, я такую шляпку красивую видела!» мальчик приобретет ту же манеру разговора, то же выражение лица и скажет: «Да я просто влюблен в эту шляпку!», потому что таково его окружение. Если вы выросли в Италии, вы скажете: «Эй, ну чта такое? Тэбе нравится или нэ нравится?» [имитирует итальянский акцент] Другими словами, всё зависит от того, где мы выросли. «А вы знали, что Линкольн был ирландцем?» [имитирует ирландский акцент] Всё зависит от окружающих вас людей... и ценностей, которыми вы обмениваетесь. Если вы хотите увидеть мир без войн, без ненависти, преступлений и глупости, его можно создать если пойти другим путем: eсли мы признаем в какой-то момент (что общество и сделает позже, хотелось бы надеяться, что поскорее), что вся Земля должна стать общим достоянием всех народов, все ресурсы Земли — общим достоянием всех людей. Если вы верите в Бога или знакомы с учением различных религий — на небесах нет границ, разделяющих владения, нет банков, нет должностей, при которых один человек поставлен выше другого... Что если бы Земля стала общим достоянием всех народов, и были бы стерты все искусственные границы, разделяющие людей? Тогда не стало бы причин воевать и вооружаться. Мир, в котором вы живете, устарел. Его язык устарел, его ценности устарели, а наши образовательные учреждения боятся прикоснуться к социальной системе: «Тут надо быть по-осторожнее, лучше не трогать. В эти дела лучше не вмешиваться.» Для того чтобы вы могли расти и сделать мир лучше, нужно повернуться лицом к ситуации. Я не утверждаю, что люди тут же пойдут и начнут работать. Согласно всем историческим документам еще ни одна цивилизация (насколько мне известно) никогда не изъявляла намерения планировать свое будущее: что мы будем делать, как мы будем жить, как будет работать транспортная система. Ничего подобного! Мы просто строим автодороги на каждом углу. И это несмотря на то, что люди ходят в школы и их учат... их учат, что прямая линия дает кратчайшее расстояние между двумя точками. А теперь посмотрите на дорожную карту США и вы увидите на ней только спагетти; редко что-то иное. Взгляните на города: все дома имеют разные размеры и формы. Это не выражение оригинальности. Это кромешный хаос. В пять вечера все люди на автомобилях выезжают с работы и не могут переехать через мост, поэтому приходится строить еще один. Люди, избираемые на политические должности, совершенно некомпетентны — это умственные банкроты. Что демократы, что республиканцы. У них нет системы ценностей, которая смогла бы решить существующие проблемы. Они не обучены этому. Они воспитаны на старых, неизменных ценностях, и с ними они выходят в мир, и это грустная история... грядущих событий. Уже сегодня существуют компьютеры, вычислительные машины, которые способны обрабатывать 500 триллионов единиц информации в секунду. Человеку такое и не снилось. И вы думаете, что в ближайшие 15‒20 лет в правительстве будут сидеть люди? Ни в коем случае! К примеру, если взять несколько компьютеров, скомпоновать их в особом порядке и подключить к сельскохозяйственному поясу, где в почве установлены датчики... Когда уровень грунтовых вод упадет, компьютеры включат насосы и подадут в это место воду. Если потребуются удобрения, то включится подача удобрений. В каком мире вы хотите жить? Не думаю, что кто-либо из вас, хотя, может быть, кое-кто еще и помнит, что в прошлом лифтом управлял оператор. С помощью рычага лифт останавливался то выше, то ниже нужного этажа. В конце концов, лифты стали автоматическими. Затем будет: «Осторожно, двери закрываютя. Прекрасный день сегодня! Как поживаете, мистер Джонс?» Лицо пассажира будет отсканировано, и лифт доставит его на нужный этаж. После появится трансвейер — это лифт, который может двигаться вверх и вниз, в стороны — во всех направлениях. Вы заходите в него и произносите: «Мне надо в центр искусств, или в музыкальный центр», и он доставит вас туда. Мир, в котором вы живете, и существующий вид транспорта — автомобили — опасны. Потому что бамперы у них только спереди и сзади. Я уверен, что если бы инопланетяне посетили Землю, они спросили бы: «А что это за блестящие штуковины спереди и сзади?» «Это бамперы. Они защищают от повреждений.» «А разве не бывает столкновений сбоку? Почему бамперы не вокруг всего автомобиля?» Затем появились подушки безопасности, которые устанавливались перед вами. Но при боковом столкновении голова ударится прямо в стекло. У автомобильных компаний была уйма времени, чтобы решить эти проблемы. И вдруг вас останавливает полицейский на мотоцикле: «На обочину! Что это вы тут вытворяете!?» Всё, что надо сделать, если вы хотите, (я лично не стал бы оборудовать этим автомобиль) — это устанавить в машине кимóграф, или цилиндрический регистратор. И если вы едете 50 миль в час, где ограничение 30, то устройство записывает это. Каждый месяц вы должны брать ленту с этой записью, и отсылать ее в полицейский участок. Хотя полиции это не очень бы понравилось. Но, как вы думаете, много ли тогда было бы превышений? Есть и более эффективные способы. Надо просто сделать автомобиль разумным. Вот что это значит... Насколько разумными могут быть машины? Есть такая маленькая штуковина, которая называется преобразователь давления. Если его сжать, то он выработает электричество. Давайте установим их в каждой покрышке и представим, что вы пнули по правому переднему колесу Тут же включается голосовая запись: «Ой, мое правое колесо». Разумеется, если вы пнете другие покрышки, также будет включаться голос. А если вы пнете посильнее, голос вскрикнет: «Ай! Мое правое колесо!» Если вы пнете его снова, он возмутится: «Кем ты себя возомнил?!» Хотите дать машине чувства? Хотите, чтобы машины чувствовали сострадание, любовь, тепло? Я вам скажу, почему машины не наделяют чувствами — потому что это не работает. Приобретаемые человеком эмоции представляют собой самое важное, самое значительное отличие людей от машин. Человеческие эмоции — очень непростая тема. Это как давать газу, стоя на красном светофоре. Это не дает вам ничего, не служит никакой цели. Если при виде голодающих людей у вас к горлу подкатывает ком — это эмоции. Но если вы можете повысить урожайность гектара земли — это проявление заботы, это любовь. Любовь преобразует все устные и письменные призывы в образ жизни. Стыдно осознавать, что наш век дал только одного Эдисона, одного Луи Пастера, одного Николу Тесла и одну мадам Кюри. Их должно было бы быть тысячи. И так будет, как только мы избавимся от искусственных границ, которые разделяют людей; как только мы избавимся от национализма, патриотизма... Опять же, я не хочу никого обидеть. Всё, что я прошу вас сделать: поразмышлять о моих словах, подумать о них. Это то, к чему призывает Проект Венера. Проект Венера — это проект общества, которое объединит все народы. Как это сделать? С помощью универсальныго языка — чертежа. Если показать чертеж в Японии, они поймут, о чем идет речь. Если выпиcать медицинский рецепт — в Англии, в Японии, во Франции фармаколог поймет его. Не будет никаких разногласий. Не будет никаких сомнений: «А что это он тут имел в виду?» Всё будет понятно. Не то, что в нашем повседневном языке. Язык тепла и любви — это словесные оправдания, лазейка для тех, кто с помощью слов хочет уйти от ответственности за то, чтобы сделать этот мир лучше для всех людей. Чем умнее ваши дети, тем богаче моя жизнь. Каждый ребенок, принимающий в подворотне наркотики, идет в никуда. В будущем нам придется расплачиваться за это. Следовательно, целесообразно и даже выгодно для самого себя создать лучший мир для всех. Ко мне постоянно обращаются с вопросом: «А вы можете спроектировать город, окруженный стеной такой высоты, чтобы, когда возникнет проблема 2000-го года или система рухнет, или банки разорятся, мы оказались в безопасности?» Я отвечаю: «Конечно, я могу это сделать. Но найдутся люди, которые преодолеют вашу маленькую стену с помощью пусковых механизмов». Нет такого места, где можно спрятаться. У нашего проекта 25 акров земли. Его иногда называют «Второй Эдем». Он прекрасен. Но если вся система навернется, к нашим воротам придет семья с детьми и попросит: «Нет ли у вас еды хотя бы для детей?» На следующий день будет уже 50 человек. Вам кажется, что всё вокруг устойчиво, прочно и стабильно, а будущее — многообещающе. Но реальность такова: я видел трехмерный плоттер — это устройство, которое движется в трех плосткостях. К нему приделали скальпель и загрузили в него рентгеновский снимок опухоли головного мозга. Машина удалила опухоль у животного в десять раз быстрее хирурга. А врачи думают: «Автоматизация угрожает только заводскому рабочему на конвейере. Его заменят, но не меня — у меня умственный труд.» Приведу пример: пишущие машинки, распознающие речь. Сегодня компьютер способен писать под вашу диктовку, исправлять ошибки, перестраивать предложения, давать рекомендации. Как вы думаете, долго ли еще люди будут занимать важные посты в правительстве и на производстве и принимать решения самолично? Мы считаем, что никто не должен <i>принимать</i> решений. Мы считаем, что люди должны <i>приходить</i> к решениям. Вот что это значит. Со всех регионов страны собираются образцы почвы и отправляются в центр сельского хозяйства, который делает анализ почвы, а затем в департаменте здравоохранения уточняется, чтó людям необходимо: марганец и все остальное... Для чего эта почва подходит? Что нам следует выращивать? Помидоры? А затем чередовать культуру? Перейти на что-то еще? Вот что я имею ввиду, говоря об оценке условий. А не «А вы какого мнения?», «А вы что думаете»? Демократия — это грубая и вульгарная система, которую следовало бы заменить сотни лет назад. Но телевидение и радио не предлагают нам альтернативных точек зрения. Когда я заговорил об этом на шоу Ларри Кинга, он прервал меня: «Минуточку, но моя передача зависит от людей, которых вы критикуете». Но я не критиковал автомобильные компании. Я лишь сказал, что если бы они так сделали, то было бы безопасней. Если на автомобили установить датчики сближения... Сейчас у большинства такие штуки есть дома: когда вы идете по коридору, включается свет — это датчик сближения. Установите их в автомобиль, и если поедете задним ходом, а там ребенок, машина остановится и дальше не поедет, как бы вы не жали на газ. Я не хочу видеть таблички вроде: «Осторожно! Скользкая дорога». Я хочу, чтобы дорога имела абразивное покрытие, и тогда таблички будут не нужны. Потому что дорога больше не скользкая. Я не хочу твердить детям: «Держитесь подальше от наркотиков». Я хочу сделать жизнь людей настолько интересной, чтобы им не хотелось наркотиков, чтобы им не хотелось оглушать свои чувства. Чтобы они хотели остроты своих чувств, чтобы они хотели быть в полном сознании (я использую старый язык) и хотели осознавать, чтó их окружает. Мучительно больно заглушать свои чувства, когда жизнь так прекрасна; когда то, что вы делаете, обращено к людям и меняет их жизнь к лучшему. Всего одна моя лекция в Принстоне изменила ценности многих людей. Еще в течение многих лет они обсуждали эти темы, и я до сих пор получаю от них письма. Очень давно я работал в районе Нью-Йорка, который называли «Адская кухня». Считалось, что подростки в этом райне плохие... очень плохие. А социальный работник носил галстук и очки. Но в те времена всех, кто носил очки, считали «маменькиным сынком». Когда на вас галстук и костюм, а перед вами одетые в лохмотья дети из трущоб — они будут относиться к вам как к чужаку, они не смогут вас принять. Я спрятал в вестибюле проволочный магнитофон, и после того, как социальный работник, поговорил с подростком... Кстати, эти парни делали пистолеты из водопроводных труб. Вы знали об этом? Они не покупали оружие, они его сами делали. Соцработник взял отобранный у парней самопал и сказал: «Этой штуковиной ты можешь глаз кому-нибудь выбить. И окажешься в тюрьме для малолетних. Хочешь расстроить мать и отца? Ты этого добиваешься?» Парень ничего не ответил на это. Когда он вышел в вестибюль, я записал на магнитофон то, что он сказал своему приятелю: «Да, он придурок!» Это про соцработника. Тогда я пошел к соцработнику и спросил: «Ну, как вы поладили с Джонни?» «Мы отлично побеседовали. Думаю, мы нашли общий язык.» «Почему вы так считаете?» Он ответил: «Я почувствовал это интуитивно». Тогда я проиграл ему пленку... Кстати, это был проволочный магнитофон. Я дал ему послушать слова того подростка. Он возмутился: «Вот неблагодарный такой-сякой!» Я остановил его: «Нет, нет, просто скажите: 'Я не знаю, как достучаться до Джонни. Я знаю, как достучаться до Билли. Я испробовал восемь разных методов, но ни один из них не сработал.' » Я попросил его понаблюдать за мной на следующей неделе. Я пришел на встречу, взял в руки пистолет и сказал: «Я так понимаю, ты сделал этот пистолет?» «Я же на прошлой неделе уже говорил, что я его сделал!» [имитирует нью-йоркский акцент] Такой выговор был в Нью-Йорке. Я всё записывал на магнитофон, чтобы использовать потом в своем фильме. Я повертел в руках пистолет и покачал головой. Он спросил: «В чем дело?» Я ответил: «Иди сюда. Гребаный боек скошен на три миллиметра от центра.» Он согласился: «Да». Я добавил: «Если поставить две шайбы с этой стороны, тогда боек встанет точно по центру.» Он говорит: «Эй, ты здесь работаешь?» А я: «Чё? С этими придурками? Неее!» «Можно, я приведу сюда своих друзей?» Это означает, людей вроде него, со схожими ценностями. Затем уже можно приступать к работе — в их понятиях, а не в ваших. Настоящая психология должна быть связана с реальным миром. Это не теория, не лабораторные эксперименты в школе, где у вас нет контакта с людьми, где нет возможности прочувствовать человека, где вы не можете понять, как они отождествляют себя с окружащим миром. Я изменил многих из этих подростков. Я принес им другой пистолет и сказал: «Я его сделал». «Ух ты!» — удивились они, — «Я точняк хотел бы уметь делать такие пистолеты». Я сказал: «Что ж, я мог бы помочь тебе научиться». «Серьезно? Что надо делать?» «Вам надо научиться чертить вид спереди, вид сбоку...» Знаю, что рисую тут на скорую руку. «Чтобы сделать пистолет, его нужно начертить в трех проекциях». Он оживился: «Я хочу научиться этому!» Тогда я посадил его за чертежный стол, и, начав с пистолетов, довел его до водных лыж и других вещей. Сегодня многие из них работают конструкторами. Но мне-то говорили, что IQ у этих парней был лишь 24 или что-то вроде того: «До них не достучаться!» Одному из этих детей с IQ в 24 я сказал: «Предположим, ты хочешь ограбить ювелирный магазин через дорогу. Как бы ты это сделал? Предложи любой способ.» Он ответил: «Я бы забросил туда мешок с дерьмом. Продавец в ярости побежит за моим другом, а я очищу прилавок.» Тут он в своей тарелке. «А предположим, что ты хочешь ограбить 4-й этаж, но нет ни лестницы, ни веревки, ни грузов. Как бы ты забрался на 4-й этаж?» Через несколько дней один из подростков принес деревяшку: (Он даже не знал, что такое клин.) «Видишь эту деревяшку? Ее можно вставлять между кирпичей, и она хорошо держится при любом расстоянии между ними. Так я смогу взобраться по этой гребаной...» (Он, конечно, не так выражался, а гораздо более грубыми словами.) «...Я бы взобрался по стене и взял всё, что хочу. Вот так бы я это сделал.» Как же можно проверять человека по IQ тесту, составленному в других жизненных условиях? Откуда вам знать, что охватывает их ум? Думаете, формалист, который пытается структурировать природу интеллекта или природу творчества, сам не будучи творческой личностью, способен на это? Чтобы научить детей творчеству, я делаю Марсианина из каучука с глазами на усиках и с заостренным концом. Они смотрят на него: «Фуу!» А я спрашиваю их: «Для чего нужны четыре глаза на усиках?" Подумав, они ответили: «Можно смотреть назад, вперед, в стороны и вверх одновременно!» «А что, если бы у кого-то было шесть рук?» «Ну, он может бриться, читать книгу, лопать пончик и пить кофе.» А не "Фуу!", как воспитаны мы. «Вы видели Марсиан? У них отверстие на шее.» Скажут: «Фу, а это что?» Заметили отношение? «Хм, а что это?» «Если мы съедим что-то вредное для нас, оно сразу же удаляется. Но у человека все не так! Отрава пройдет через весь ваш организм.» В медицинских вузах учат, как «прекрасен» человеческий организм. Он прекрасен? Это вовсе не так. Вам внушили набор фальшивых, искусственных ценностей. Распространять эти идеи чрезвычайно тяжело, потому что нужно снимать фильмы, необходимо оборудование, чтобы делать это. Проект Венера предлагает образ жизни без неопределенности — язык, который представляет собой гораздо более точное средство общения. Также изменить взаимоотношения между людьми. Так, чтобы мужчины и женщины не получали раздельные роли. Чтобы женщина могла сказать: «Я хочу быть биохимиком... или физиком» и могла осуществить это. Когда вы даете девочке куклу, вы делаете установку на будущее. Вы начинаете манипулировать людьми. Все боятся контроля над поведением человека. Вы постоянно контролируете поведение! Когда вы берете вашу маленькую дочку на руки: «Не играй с соседским мальчиком-лютеранином!» ...и снова опускаете ее. Или «Не разговаривай с той девочкой-католичкой!» Вы постоянно делаете детям внушения. «Кто тебя любит больше всех на свете?» «Дядя в кондитерской». «Нет, твои мама и папа». Внушения идут безостановочно! «А теперь давайте споем все вместе: „Мы сво-бо-дны!“ Все вместе. „Мы сво-бо-дны!“» Берегитесь! Когда вы слышите о свободе и о подобных вещах, будьте начеку. Потому что по-настоящему свободное общество... Самое свободное из виденных мной было на Полинéзии. Я жил какое-то время на Южно-тихоокеанских островах. Туземцы давали мне бананы, кокосы и все остальное. Они были очень щедры. В их языке не было слова «работа». Вы можете в это поверить? Они рыбачили весь день, они играли, устраивали праздники. Как-то они спросили: «Жак, чито ты хочишь?» [имитирует речь полинезийца] Я ответил: «Я хотел бы каноэ». И они построили его для меня. И оставили у моей хижины. Но через несколько дней я услышал шорох снаружи: они все вместе уносили каноэ. Я спросил их: «Что происходит?» «Ты не пользоваться!» Это другая система ценностей. И мужчины, и женщины на острове ходили голышом. Это когда я там был, очень давно. И я никогда не слышал, чтобы кто-то из них шептал своему дружку: «Эй, зацени-ка эту цыпочку!» Ничего подобного. Они смотрели девушкам в глаза, когда разговаривали с ними. И никогда «Ух-ты, глянька-ка», не пялились на ноги... Во всех фильмах и во всех кинотеатрах кадр скачет то вверх, то вниз пониже спины и вы удивляетесь, почему мужчины такие? Они не такие. Общество сделало их такими. Затем на острова прибыли миссионеры. И девушки начали ходить в церковь: простодушно вслушивались. Миссионеры надели на них футболки. А девушки были без понятия, почему на них надели футболки. «Зачем они?» Представьте, я прикрыл бы ваш нос: «Нельзя входить в эту комнату, если нос не прикрыт!» Что-ж, девушки вырезали две дырки в футболках и пришли в церковь. Мы имеем дело со множеством различных культур, субкультур и ценностей. В нашей культуре, если мы хотим развиваться и построить цивилизацию, достойную рода человеческого, мы должны соврешить квантовый скачок в наших взглядах на мир, на людей и на самих себя. Проект Венера — это реорганизация общества, в котором элементы, составляющие это общество, будут иными. Например, города будут иметь круглую форму. Но не потому, что мне так нравится. Город круглый потому... В центре города находится социально-интегрированный компьютер. Здесь мог бы быть медицинский центр, здесь — инженерный центр. Если вы работаете в медицинском центре, то живете рядом, среди красивых садов с живыми ручьями и водопадами. Каждый район — на одинаковом расстоянии от центра. В этом городе нет машин. Вы садитесь в трансвейер и набираете номер места, куда хотите попасть. В этом городе нет преступлений. Незадолго перед открытием первой библиотеки в США люди возражали: «Нельзя этого делать. Книги никто не будет возвращать. Их будут оставлять себе. Их не вернут!» Но этого не случилось. Я хочу построить библиотеку, куда сможет прийти каждый ребенок и взять фотокамеру, взять художественные принадлежности, взять водные лыжи. Сделайте вещи доступными и никто не станет воровать. Никто не ударит вас по голове, чтобы отнять часы, если они и так доступны. «Кто же будет финансировать эту библиотеку, которая раздает детям все эти вещи даром?» Содержание одного подростка в тюрьме обходится в 50 тысяч долларов в год. Взрослого — 75 тысяч долларов в год. Питание, одежда, отопление, стоматология... Не проще ли, сделать это как-то по-другому? Я хотел бы поехать в Мексику и спросить: «Какие у вас проблемы?» Они ответили бы: «Ну, сеньор, у нас нет современного оборудования, как у вас». Дайте им современное оборудование. Постройте для них школы. И они не станут переходить через границу. Что заставляет их нарушать границу? Голод, безработица. Говорят: «Это же долбанные мексиканцы. Вы же знаете, какие они!» Ничего подобного! В мире у каждого явления есть причина. Вам говорят, что деревья падают. Вам говорят, что парусники плавают. Парусник не поплывет, если на него не будет воздействовать сила, называемая ветром. Деревья не падают. Если идет дождь, и дерево стоит асимметрично, а почва стала рыхлой, сила тяжести сделает свое дело. Само дерево не упадет. Растения не растут. Им требуются солнечный свет, питательные вещества, вода. Лишите растение любой из этих составляющих, и рост прекратится. Человек не является самоуправляемой системой. Нами движет множество физических сил. Конечно, многие из нас этого не осознают. Кажется, что мы абсолютно свободны в принятии собственных решений. «Я знаю, что я независим в своих суждениях. И уверен, что вы тоже.» Но это иллюзия. Если вам внушили, что кресло-качалка полезна, и вы хотите иметь его у себя дома, оно травмирует вам спину, деформирует ваш скелет. «Но такое кресло было у Кеннеди, и я хочу такое же». Когда вы разрушаете устои, укоренившиеся в сегодняшнем обществе, вы заставляете людей двигаться в новом направлении. Я признаю, что мог бы выйти сюда и прочитать очень милую лекцию о том, как замечательно всё будет в будущем: вертолет в каждом гараже, домик за городом, другой — на пляже, возможно ещё один — на Гавайях. Это будущее... Это не будущее! Это генераторы иллюзий, и таких множество. Грегори как-то рассказал мне (будучи черным и живя на юге) ...Дик Грегори. Он рассказывал: "Когда я опаздывал на работу, я не мог бежать на автобус бегом, потому что другие насторожились бы: «Что это черномазый задумал такое?» Мы проецируем нашу систему ценностей на других людей. Мы проецируем характерные особенности на других. «Мы должны понять, каковы мы на самом деле». Многие говорили мне, что они хотят найти себя. Это очередная нелепость. Кого вы хотите найти? Какого-то придурка в 18 лет? ...и другую систему ценностей в 23? Вы никогда не cможете найти себя, если вы читаете, интересуетесь новыми идеями. Какого «себя»? «Себя» в 20 лет? Когда мне было 15, я был придурком. Шло время, и я узнавал всё больше о многих разных вещах и знал, сколько необходимо учиться для того, чтобы продвигаться вперед. Нет никакого «найти себя». Люди приходят ко мне и говорят: «Я хочу знать, как я связан с космосом». Мы даже не знаем, как делится простая клетка, а они хотят знать, как они связаны с космосом. Сколько словесного поноса! Это полная бессмыслица. Жаль, что у меня всего один час, чтобы попытаться рассказать вам о других взглядах на мир. В общем-то для этого нужны семинары. Для этого нужно много демонстраций и фильмов. Я не хотел никого из вас обидеть. И надеюсь, не обидел. Спасибо за ваше время. [Аплодисменты] [Ведущий] — Если у кого-то есть вопросы, смело задавайте. [Вопрос из зала] — Я учу детей в средней школе. Как вы видите...? — У меня несколько слабый слух, простите меня. — Я учу детей в средней школе, и мне интересны ваши взгляды на систему образования и... — Хорошо, я понял. К примеру, в нашем поселении есть большие пруды. Мы сами сделали все эти пруды. Они существуют. В действительности. У нас там современные дома, все разные. Роксана, мой компаньон, как-то сказала мне: "Жак, я не хочу просто рисовать милые здания. Я хочу их построить. Я хочу сделать их.» И она проделала все бетонные работы. Однажды она подошла и сказала: «А как насчет бассейна?» Она была с подругой, и я ответил: «Когда вы хотите начать?» «Мы еще никогда не строили бассейнов!» Они построили его за две недели — прекрасный бассейн. Мы покажем вам фотографии. Итак, мы построим большой пруд в городе, а посреди озера — островок высотой около 25 метров. На вершине холма — мастерская, где дети смогут мастерить всё, что захотят. Но чтобы туда добраться, придется взять лодку и грести. Не надо выстраивать их парами и командовать: «Давайте, все вместе. Идем. Стоим.» Создайте такие условия, чтобы пришлось грести, чтобы добраться до острова; чтобы пришлось взбираться на холм, чтобы добраться до мастерской. Нельзя будет собрать автомобиль или что бы то ни было, пока они вчетвером не поднимут его, и тогда другие приделают колеса. Вместо призывов: «Я хочу, чтобы вы, люди, работали вместе, сотрудничали и прекратили борьбу!», создайте условия, чтобы только так и выходило. Так работает природа. Когда лисенок видит дикобраза, он думает: «А это что такое? Я не знаю.» Лисенок подбирается поближе и, в конце концов, накалывается на иголки, и тогда держится подальше от дикобраза. Но если при воспитании детей вы стараетесь избегать опыта, который бы причинил вам боль, и покупаете им все игрушки, которые они просят, у вас вырастет олух царя небесного. Определенный уровень сложности, некоторый уровень стресса необходимы. Поэтому мы обустраиваем среду таким образом, (это ответ на ваш вопрос) чтобы она сформировала то, что вы называете творческими способностями. Я могу еще кое-что добавить по этой теме? Хорошо. Еще кого-нибудь интересует развитие творческих способностей у детей? Поднимите руки. Я делаю так. Я прошу ребенка что-нибудь нарисовать. Первое, что придет в голову. И вот, что они обычно делают... Всем видно доску? Нарисую наверху. Они рисуют что-то вроде этого. Я говорю о четырех-пятилетних. Затем они рисуют что-то вроде этого. Затем большинство рисует что-то вроде этого. Уверен, все вы видели такие рисунки. Скажу больше, я уверен, что многие из вас и сейчас так рисуют. Учитель раздает цветные карандаши, дети раскрашивают свои рисунки, и она их вывешивает: «Вот это Ванечкин рисунок». Но когда она говорит Ванечке, что вот так пишется «cat», он отвечает: «Я понял», но приносит ей тетрадь с чем-то вроде этого. Вам видно? Учитель говорит: «Неправильно!» Это не неправильно. Бóльшая часть совпадает. Только вот здесь надо поменять. Поэтому я говорю: «Очень близко. Мы просто заменим это чем-то вроде этого. Затем ребенок может написать что-то вроде этого. Я говорю: «Гораздо ближе! Намного лучше! Мы только развернем это, чтобы буква А оказалась внутри.» Можете сказать, что угодно, главное — донести мысль. ...Вместо того чтобы выдать: «Это не то, что я тебе говорил!» Таким образом, ребенок становится жертвой вашей некомпетентности. Затем я делаю следующее: я прошу детей нарисовать букву Т. И спрашиваю: «Что здесь напоминает персиковую косточку?» Ребенок обычно выбирает вот это. Тем, кто сидит сзади, уверен, что вам не видно. На доске уже полный беспорядок, а тряпки нет. А вот. Сотру тут, где большинству будет видно. Ребенок рисует букву Т. Он рисует персиковую косточку в центре, затем еще одну справа и одну слева и стирает косточку посередине. Тогда я спрашиваю: «А это что?» Они отвечают: «Это стая птичек летит!» Я говорю: «Хорошо. Теперь спускаемся вниз на полторы косточки и рисуем перевернутую букву „V“.» И ребенок рисует перевернутую «V». Затем он рисует птичку под «V», отступив на высоту одной косточки. Затем он дорисовывает еще одну птичку и полукруг снизу, еще одну косточку сверху, и здесь одну. Тогда я спрашиваю его: «А это что?» «Это сердце!» Я говорю: «Хорошо. Пририсуем половинки сердца от верхней части бровей до нижней части носа. Они переходят от этого неуклюжего детского рисунка к этому менее, чем за полчаса. Я говорю о пяти-шестилетних, которые переходят на этот уровень, рисуют спортивные автомобили, с разных ракурсов. Мы даем им карандаши и мел, потому что мы хотим, чтобы они проявили свои художественные способности. Вы не можете проявить что-либо, если для этого нет никакой основы или структуры. Если вы сидите в лесу и медитируете на свой пупок в течение 3 лет, вы познаете его в мельчайших деталях и ничего более. Необходимо работать, чтобы получить информацию. Вы должны создать такие условия, которые формировали бы то, что вы называете творчеством. Один психолог во время моей лекции сказал: «Я знаю двоих детей, которые выросли в одной и той же среде. Если среда — это всё, почему один стал бандитом, а другой — священником? Если среда всё решает, откуда такие различия?» В тот момент, когда вы берете на руки одного ребенка и начинаете играть с ним, а другой стоит в стороне с надутыми губами, вы сеете ревность и зависть. Нет такой вещи, как «одна и та же» среда. Когда я беру на руки мою дочурку, то беру и моего старшего малыша. Нельзя работать с одним ребенком. «Почему ты не следишь за порядком у себя в комнате? Вот брат твой следит, всегда. А ты постоянно разбрасываешь свои вещи.» И когда брат споткнется на лестнице и упадет, другой заулыбается. Скрытной улыбкой, но заулыбается. Мы сами же и создаем все эти искусственности в нашем мире. Нам необходимо вмешаться и внести изменения. Для тех из вас, кто хотел бы узнать больше о Проекте Венера, у нас есть фильмы, аудио-лекции и книга, знакомящая с основными концептуальными положениями проекта. Ещё вопросы? На подробности не хватает времени. Да? [Из аудитории] — У вас довольно интересные взгляды на будущее, но как же быть с человеческой натурой? — Как быть с чем? — С человеческой натурой. — Натура, или природа человека — это то, какие действия и поступки одни люди замечали за другими на протяжении многих лет. Казалось, среди них были и жадные, и ревнивые, и завистливые. Даже среди животных! Если взять кошку и положить ее себе на колени в присутствие собаки, то та может зарычать. И психолог сказал: «Вот это я и называю натурой животного.» Тогда я попросил его зайти ко мне в лабораторию через неделю. Через пару дней работы собака уже виляла хвостом, когда я брал кошку себе на колени. Потому что я подкармливал собаку перед тем, как взять кошку на руки. Собака видит в кошке угрозу своему благополучию. Собака хочет, чтобы хозяин ласкал её, а не кошку. Вы заставляете собаку испытывать эти противоречивые чувства. Однако, это возможно, чтобы в одной комнате 15 детей ладили... без ревности, без зависти. Это не природа человека. Это поведение человека, формированое культурой. Если бы вы выросли в Китае в былые времена, вы держали бы руки в рукавах, ходили шажками и носили длинную косу. И твердили: «Такова природа человека.» Ничего подобного. Это влияние среды на ваше поведение. Танцы — то же самое. Танцы изменяются с течением времени. Музыка меняется со временем. Нет никакой человеческой природы. Подумайте об этом, поразмышляйте. Есть различные градации поведения. Если мы хотим понять, какие факторы формируют нашу систему ценностей, формируют наши взгляды на мир, мы должны обратиться к нашему прошлому и исследовать эти вопросы. Мне жаль, что я не могу уделить больше времени подробностям. Я даю лишь общий обзор Проекта Венера. Да? [Из аудитории] — Вы упомянули универсальный язык. Речь идет о чем-то вроде эсперанто? — Нет, это не то. Или интерлингва? Нет, это не то. Слова должны иметь физический референт. Это означает, что... Предположим, мы взяли пробу вольфрама и направили на нее высокочастотный звук. Отразившийся от вольфрама звук даст узор, который выглядит на экране вот так. Это, к примеру, мог быть никель, это — железо, и так мы научимся читать этот узор. Слово «вольфрам» будет писаться вот так... в будущем. Поэтому всегда... Как и в химии... Или, например, когда фармаколог читает рецепт (допустим, у врача разборчивый почерк), он прочтет рецепт и точно выберет указанное лекарство. Мы не хотим проявлений оригинальности в этой области. Здесь необходима согласованность. Уместна ли вообще такая вещь как оригинальность? В ближайшие несколько лет слово «оригинальность» уйдет по той же дорожке, что и все остальные грубые и вульгарные выражения. Оригинальность... Когда вы покупаете Мерседес, если можете себе это позволить, то, поворачивая ключ, вы хотите, чтоб машина завелась. Не иногда, а каждый раз. Когда рулите, хотите, чтоб она повернула. Когда давите на тормоза, хотите, чтоб она остановилась. Это называется «контроль качества». Отклонения в поведении человека, которые сейчас называют оригинальностью, — это плохой контроль качества. Спрашивают: «Не будут ли тогда в будущем все одинаковыми?» По существу ответ таков: они будут одинаково хорошо относиться ко всем, кого встречают; одинаково делиться с другими идеями и ресурсами; одинаково делиться знаниями со всеми; они будут одинаково любезны с каждым. Будет только такая одинаковость. Что касается накапливания денег, собственности и власти — всё это будут вспоминать как часть варварской эры. Всё это кажется нам нормальным. Главное стремление — стать успешным. В моей юности я хотел быть успешным, и однажды ко мне обратилась одна компания: «У нас целая армия женщин из Мексики и Индии сидит за конвейерной лентой и сортирует фасоль — черную в один ящик, белую в другой.» Они спросили: «Вы можете это усовершенствовать?» Я ответил: «До каких масштабов? Сколько фасоли вы можете поставлять?» И вот что я тогда сделал. Я соорудил большое велосипедное колесо с полыми спицами, которое вращалось подобно пропеллеру в емкости с фасолью, всасывая по одному бобу в каждую вакуумную трубку. А здесь был установлен фотоэлемент. Если фасоль была черного цвета, она отталкивалась перемычкой. Мы сидели и наблюдали, как куча отсортированной фасоли растет у нас прямо на глазах. За восемь часов мы проделали работу, на которую пятьдесят женщин потратили бы три месяца. Я хочу, чтобы мои машины внедрялись, но я также хотел бы, чтобы рабочий день укорачивался, а покупательная способность росла. Если машины не улучшают жизнь людей, которые работают на автомобильных заводах... Если их вытеснит автоматизация, то и вас тоже она вытеснит. Автоматы могут заменить нас всех. Роксана работает в такой области. Она делает архитектурные чертежи, планы размещения. Несколько лет назад появились компьютеры, которые это делают — САПР. Появились машины, которые делают модели. Если взять вазу, поставить ее на стол и отсканировать, затем пропустить через жидкость лазерный луч, который заставит эту жидкость затвердеть, то вы получите точную копию вазы. Копии можно делать в Англии, в Китае, в любой точке мира. Я хотел бы повторить: современные компьютеры (еще три месяца назад) могли обрабатывать 500 триллионов единиц информации в секунду. С этим не может соперничать ни одна группа людей. Через 20 лет человеческий труд потеряет свою значимость. Человеческое участие потеряет свою значимость через 20 лет, а возможно и раньше. Никто не может в точности предсказать будущее. Я не нежничаю. Я не могу позволить себе что-то смягчить или преуменьшить. Я уважаю вас. Я слишком вас люблю. Я лучше скажу вам так, как оно есть, без лишних иллюзий.